^ИС: Вопросы экономики
^ДТ: 16.02.2004
^НР: 002
^ЗГ: МОЖЕТ ЛИ ТЕОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ НЕ БЫТЬ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ? (о книге Дж. Хикса "Теория экономической истории"
^ТТ:

МОЖЕТ ЛИ ТЕОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ НЕ БЫТЬ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ? (о книге Дж. Хикса "Теория экономической истории" (*)).

Экономическая история долгое время занимала в ряду экономических паук довольно двусмысленное положение. С одной стороны, начиная со времен Адама Смита экономисты считали необходимым в своих трудах делать экскурсы в историю, чтобы показать громадный прогресс в социально-экономическом развитии общества. Ведь идея прогресса - фундаментальный принцип обществоведения нового времени, а продемонстрировать его можно только па историческом материале. С другой стороны, если политическая экономия уже в XVIII в. оторвалась от чистой эмпирики и стала работать с теоретическими моделями (хотя бы логическими), то экономическая история долго оставалась в основном описательной наукой.

Характерно, что, когда исторические школы - старая и новая - попытались оппонировать классической политэкономии, попытка оказалась не слишком результативной. Ведь теории можно противопоставить только другую теорию. Теория социально-экономической истории, конечно, постепенно стала складываться, но за рамками собственно "экономике" - скорее, как часть исторической социологии. Что же касается экономистов-теоретиков, то они начали участвовать в создании теории экономической истории лишь с 1960-х годов, когда рождалась "новая экономическая история".

Этот отрыв экономической истории от экономической теории очень ярко проявляется в современной отечественной учебной литературе. Нынешние российские "экономики" отличаются от советских "политических экономии" как небо от земли. В учебниках лее по экономической истории новые черты проступают гораздо слабее. Поскольку писать про "капитализм свободной конкуренции" и "монополистический капитализм" уже "не модно", то историки-экономисты начали уходить в историю отдельных стран и эпох (описывая, например, "экономическую историю США XIX в."). Этдетеоретизирование часто даже становится своеобразным принципом: историк -де должен описывать то, "что было па самом деле", не загоняя факты в прокрустово ложе какой-то теории.

Может ли экономическая история полноценно развиваться без теоретической основы? Конечно, нет! Строить изучение истории па базе одного только объективного изложения фактов принципиально нельзя, поскольку вопрос об отборе фактов и об их значимости невозможно решить, используя чисто позитивный подход ("собираем все, что известно"). Во-первых, все-все-все факты собрать нельзя! Историк-экономист просто обязан выстроить некую иерархию фактов, в противном случае он рискует утонуть сам и утопить своих читателей в океане малозначимых подробностей. Во-вторых, вопрос о том, что считать фактом экономической истории, решается в зависимости от выбранной теоретической парадигмы. Так, рождение протестантской этики есть наиважнейший факт в рамках теории генезиса капитализма Макса Вебера, по малозначимо в рамках теории первоначального накопления Карла Маркса и вовсе не имеет никакого значения для "мир-системной" теории Иммануила Валлерстайна.

В современной экономической истории как науке можно выделить более полудюжины одних только макронарадигм, претендующих на объяснение истории в целом (типа, например, концепций Карла Поланьи или Дугласа Норта ). Количество же более локальных теорий (как, скажем, концепция эшелонов развития капитализма А. Гершенкропа) измеряется десятками, если не сотнями . С большинством из них российский читатель лишь начинает знакомиться.

Поскольку большинство современных теорий экономической истории сформировалось в 1940- 1960-е годы, логично было бы сначала познакомить россиян с зарубежными теориями экономической истории именно тех времен. Ведь не только общество, но и наука об обществе зависит от "траектории предшествующего развития". Незнание истории вопроса затрудняет понимание его современного состояния. К сожалению, переводы теоретических трудов по экономической истории издавались довольно хаотично и непоследовательно. В последние годы существования СССР началось издание трехтомника Ф. Броделя, потом появилась книга "Как Запад стал богатым" Н. Розенберга и Л. Бирдцелла, еще через пару лет вышли "Институты, институциональные изменения и функционирование экономики" Д. Норта, затем через два года - "Экономика каменного века" М. Салинза, два года назад издали первую в России книгу И. Валлерстайна, в позапрошлом году дошла очередь до "Великой трансформации" К. Поланьи (Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV - XVIII вв. Т. 1-3. М.: Прогресс, 1986-1992; Розсиберг Н., Бирдцелл мл. Л. Как Запад стал богатым. Экономическое преобразование индустриального мира. Новосибирск: Экор, 1995; Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги "Начала", 1997; Салинз М. Экономика каменного века. М.: О.Г.И., 1999; Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб.: Едиториал УРСС, 2001; Поланьи К. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени. СПб.: Алетейя, 2002.). Теперь благодаря усилиям редакции журнала "Вопросы экономики" этот не очень длинный ряд пополнился еще одной книгой: издана "Теория экономической истории" знаменитого Джона Хикса, лауреата Нобелевской премии 1972 г. (Кстати, минувший год оказался очень "урожайным" для издания в России книг нобелевских лауреатов по экономике: помимо "Теории экономической истории" Джона Хикса появились "Человеческое поведение" Гэри Беккера, "Основания экономического анализа" Пола Самуэльсона, "Глобализация: тревожные тенденции" Джозефа Стиглица, "Контрреволюция науки" Фридриха фон Ханека, "Коллективный выбор и индивидуальные ценности" Кеннета Эрроу.)

Книга Хикса интересна прежде всего тем, что она вышла из-под пера крупного профессионального экономиста-теоретика. Долгое время теории экономической истории создавались профессиональными историками (М. Блок, Ф. Бродель) или социологами (М. Вебер, К. Поланьи, И. Валлерстайн ), в результате чего собственно экономические аспекты отчасти растворялись в более общей социальной проблематике. Хикс стал первым экономистом, попытавшимся ответить па вызов историков и социологов. Следует, естественно, учитывать, что для пего экономическая история была, строго говоря, скорее побочной, чем основной сферой научных интересов (в отличие от продолживших его дело Д. Норта и Р. Фогеля). Это, конечно, обусловило некоторую поверхностность его подхода. Однако изданная более трети века назад, в 1969 г., работа Хикса позволяет лучше разглядеть общие закономерности теоретического подхода к экономической истории, которые менее рельефны у более поздних исследователей.

Главное - эта книга осталась в памяти ученых благодаря громогласному призыву вернуть теорию в экономико-историческую пауку. "Некоторые скажут, - излагает Хикс позицию сторонников чисто эмпирических исследований, - что теория и реальная история - две противоположности... и не дело историка мыслить теоретическими категориями" (с. 19). Он признает, что ему гораздо ближе марксистское стремление к единой метатеории, нежели дробление экономической истории на мелкие "кусочки". "Моя "теория истории" ...будет гораздо ближе к подходу Маркса [курсив мой. - Ю.Л.], который па основе своей экономической теории выдвинул несколько общих идей и затем приложил их к истории..." (с. 19). Такое подчеркнутое уважение к методологии Маркса встречается у представителей мэйнстрима нечасто. Конечно, подход Хикса отличается от марксистского. Сам он не всегда предлагает законченные формулировки своих "общих идей", по внимательное прочтение его книги позволяет выявить их суть.

Как и последователей Маркса, Хикса в наибольшей степени интересуют процессы экономического развития и прежде всего качественные изменения. Однако если социологи и левые экономисты видят траектории и тренды, уходящие "за горизонт" современности, то для Хнкса такой размах мысли кажется чрезмерным: "...В отличие от детерминистски настроенных теоретиков мы не считаем себя вправе экстраполировать тенденции прошлого на будущее развитие" (с. 26). Мы привыкли (благодаря Д. Беллу и его последователям) рассматривать экономические системы прошлого и настоящего как провозвестие будущих экономических систем. Но когда Хикс писал свою книгу, теория постиндустриального общества только начинала завоевывать популярность. Поэтому его версия экономической истории подводит читателя к порогу современности, но не ведет в будущее. Впрочем, нет смысла укорять Хнкса за то, чего нет в его книге, лучше поблагодарим его за то, что она нам дает.

Одно из главных достоинств хиксова подхода заключается в том, что он выбрал в качестве объекта изучения не особенности экономики отдельных стран в отдельные периоды времени, а макротенденции экономического развития. "Становление рыночной экономики", "Деньги, законы и кредит", "Финансы государя" (то есть государственные финансы), "Коммерциализация сельского хозяйства", "Рынок труда" и т.д. - эти названия глав показывают читателю, что перед ним на самом деле "Теория экономической истории". Такое понимание задач экономиста-историка очень редко встречается и в паши дни.

Предмет экономической истории трактуется Хиксом более узко, чем привык российский читатель. Для большинства российских экономистов, воспитанных на "Капитале", время экономической истории совпадает со временем всемирной истории. Экономическая история Хикса более локальна - это история возникновения и развития не экономики вообще, а рыночной экономики. Данная особенность характерна в сущности и для современной западной историко -экономической пауки. Экономическая история для зарубежных ученых -это почти исключительно события с XVI в. до середины XX в. Российским историкам-экономистам не обязательно соглашаться с такой трактовкой предмета своей науки, но считаться с ней придется.

Ключевая идея, связанная с "дорыночной" историей, - это противопоставление "традиционной экономики", подчиненной обычаям (правилам, установленным "снизу"), и "командной экономики", управляемой приказами (правилами, установленными "сверху"). Первый тип напомнит отечественному читателю первобытный строй, второй - докапиталистические государства. С точки зрения автора "Теории экономической истории", феодализм и "бюрократия" оказываются смешанными типами, которые легко могут переходить друг в друга и не слишком отличаются. В данном случае подход Д. Хикса наиболее схож с концепциями единой "раннеклассовой формации", которые высказывались рядом советских историков (например, В. Илюшечкиным ), по подвергнуты резкой критике. Пожалуй, в паши дни этот подход может пережить второе рождение, поскольку в сравнении с капиталистическим строем все раннегосударственные общественные системы па самом деле выглядят "на одно лицо".

Основной сюжет "Теории экономической истории" - это развитие третьего типа организации, "торговой экономики". Хикс выделил три ее стадии: Первая фаза - экономика города-государства; Вторая (Средняя) фаза -торговые центры под защитой государства; Современная фаза становится финалом данного процесса. В отличие от ортодоксально-марксистской теории истории разные типы экономических систем, по Хиксу, не следуют друг за другом, а развиваются параллельно. Торговая экономика сначала (на Первой и Второй фазах) развивается внутри обществ с командной экономикой или рядом с ними. На Первой фазе "торговые сообщества формируются в среде, которая остается по существу... неторговой"; на Второй фазе "неторговая прежде среда оказывается так или иначе открытой для проникновения рынка и приобщения к нему" (с. 87). И только па Современной фазе торговая экономика вытесняет своих предшественников.

Эта трехфазная концепция развития торговой экономики в некоторой степени является, видимо, отголоском теории К. Бюхера о трех стадиях развития хозяйства - домашнем хозяйстве (без обмена), городском хозяйстве (где происходит прямой товарообмен) и народном хозяйстве (где товары меняются при помощи посредников). Принимая идею периодизации экономической истории в зависимости от развития торговли, Хикс, однако, довольно оригинально ее модифицирует. Отвергая "капитализм в древности", он трактует древность и средневековье как сосуществование торговой экономики с командной. Критерий выделяемых им фаз истории - это степень влияния рынка на внерыночную среду: сначала "торговые сообщества" являются лишь анклавами внутри "командной экономики", затем они проникают в нее, йотом полностью ее "растворяют".

Проникновение рыночных отношений в нерыночную среду он рисует как ряд институциональных инноваций. Сначала начинают использовать единые деньги, монеты (с VI в. до н.э.); затем происходит унификация и коммерциализация нрава (в Римской империи); еще позже (в эпоху "высокого средневековья") разрабатываются системы распределения риска (страхование судов, диверсификация банковского кредита, создание компаний с ограниченной ответственностью).В результате развития денежной экономики появляется возможность создать сильную администрацию, разветвленную и хорошо осведомленную. "Государство, не способное установить надлежащие оклады своим служащим, не может вполне положиться па них при проведении своей политики" (с. 132). В свою очередь, сильное государство становится опорой для торговцев и финансистов.

Хиксова трактовка генезиса современного рыночного хозяйства как результата институциональных новаций оказала большое влияние па историков-экономистов. Здесь можно вспомнить "эволюцию институтов, благоприятных для коммерции" Н. Розенберга и Л. Бирдцелла (См. гл. 4 книги: Розенберг Н., Бирдцелл мл. Л. Как Запад стал богатым. Экономическое преобразование индустриального мира. Кстати, авторы этой книги прямо ссылаются па "Теорию экономической истории" Дж. Хикса.), а также "институциональные изменения" Д. Норта.

Следует ли утверждать, что экономическая история, но Хиксу, сводится к "чистой теории развития торговли"? Это не совсем так. Ближе к концу книги речь заходит и о производстве. Переход к Современной фазе торговой экономики Хикс связывает с коммерциализацией сельского хозяйства, формированием рынка труда и победой промышленной революции. Рыночное воздействие па систему "лорд - крестьянин" (отечественному читателю больше привычны термины "феодальная зависимость" или "сеньориальная система") было, согласно Хиксу, двояким. С одной стороны, становилось выгоднее получать феодальные сборы деньгами, а не продуктами или трудом; с другой - стремясь получить деньги, лорды начинали смотреть па землю как на объект залога и купли-продажи. В результате система "лорд - крестьянин" постепенно замещалась системой "лендлорд - арендатор", причем государство из социальных соображений стало партнером фермера и защищало его от колебаний рыночной конъюнктуры. Пожалуй, здесь Хикс несколько абсолютизировал опыт родной Британии (марксисты называли это "юнкерским путем" развития капитализма к сельском хозяйстве), уделив заметно меньше внимания, скажем, опыту США (где ярче всего проявился "фермерский путь" развития капитализма).

Наиболее оригинален у Хикса анализ формирования рынка труда. Он видит "два способа превращения труда в предмет торговли. Во-первых, работника можно продать целиком, и тогда это - рабство и, во-вторых, можно купить его услуги, и тогда это - наемный труд" (с. 159). Подобное прямое сопоставление наемного труда и рабства как конкурирующих между собой источников труда (с. 170) редко встречается в научной литературе. Однако для этого есть немало разумных оснований: параллельно с развитием античного рабства наблюдалось и довольно широкое развитие наемного труда, а в Новое время имело место временное возрождение рабства (в Америке эксплуатировали не только черных, но и белых рабов). По мнению Хикса, победа в конкурентной борьбе рабства и наемного труда определялась соотношением цены раба и уровня зарплаты. Когда внешние источники рабов оскудевали (как это было при прекращении расширения границ Римской империи или запрете работорговли в самом начале XIX в.), обращение с рабами становилось более гуманным и их чаще заменяли наемными работниками. Правда, авторское утверждение, будто ко времени открытия Африки в XV в. в Западной Европе "уже утвердилась система свободного труда", вряд ли можно признать вполне верным. Точнее говорить о том, что развитие наемного труда и возрождение рабства шли в XVI -XVIII вв. параллельно. Пожалуй, поднятый Хиксом вопрос о взаимовлиянии в эпоху Нового времени наемного труда и рабства так еще и не получил в исторической науке должного освещения.

Мы видим, что Д. Хикс сознательно отвлекается на протяжении большей части книги от анализа собственно производственной деятельности. Он объясняет это так: "...Рынок как форма организации есть порождение торговцев и впоследствии финансистов, а не земледельцев или ремесленников (во всяком случае не в такой степени). И если речь идет о формировании рынков факторов производства - рынков земли и труда, - это означает, что система проникает на ...смежные "территории", к которым первоначально ее принципы были неприменимы или применимы лишь с трудом" (с. 134). Искушенный читатель, конечно, узнает "капитализм у себя дома" и "производство, или капитализм в гостях", ставшие названиями глав "Игр обмена" Ф. Броделя (См. гл. 3, 4 книги: Бродсль Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. Т. 2. Игры обмена. М.: Прогресс, 1988.). Очевидно, и этой идее Хикса суждена долгая жизнь.

Итак, книга Д. Хикса исключительно интересна тем, что демонстрирует, как ученый, далекий по своим основным научным интересам от институционализма , погружаясь в экономическую историю, вольно или невольно использует институциональный подход. Хикса можно упрекнуть в том, что диктуемый неоклассическим "Экономиксом" отбор изучаемых явлений (деньги, рынок, капитал) сильно его ограничил. Противопоставление рыночных и дорыночных систем, пожалуй, слишком жестко. Историки (например, К. Поланьи) давно уже заметили, что ранние формы торговли совсем не обязательно рассматривать только как инструмент разложения докапиталистических обществ - они во многом являлись органичным (хотя и периферийным) элементом данных обществ. Мы знаем, что более близкие к институционализму ученые смогли преодолеть эту "зацикленность" па торговле. Вспомним хотя бы "параллель с меркантилизмом" в "Ином пути" Э. де Сото (См. гл. 7 книги: де Сото Э. Иной путь. Невидимая революция в третьем мире. М.: Catallaxy, 1995.), пн говоря уже о ренкрокности / редистрибуции у К. Полапьи или о "мир-системном" подходе И. Валлерстайна.

Но, оставаясь в кругу традиционных для неоклассики вопросов, Хикс явно начал рассматривать их с институциональных позиций. Он видит динамику, а не статику; он ищет и находит качественные изменения "правил игры", а не только количественное приращение и равновесие. Хотя в историю экономической теории Дж. Хикс вошел как представитель кейнсианско-неоклассического синтеза, автор "Теории экономической истории" законно мог считать себя и институционалистом. Те же экономисты-теоретики, которые продолжили дело Хикса, также продемонстрировали неизбежность "институционализации " общей теории экономической истории.

Р. Фогель пока, кажется, этого избегает, но ценой фрагментарности своих исследований. Возглавляемые им клиометрики склоняются к тому, что "экономическая история - просто прикладная эконометрия прошлого" (Крафтс Н. Экономическая теория и история. В кн.: Панорама экономической мысли конца XX столетия. В 2-х т. СПб.: Экономическая школа, 2002, т. 2, с. 992.), однако создать единую концепцию истории экономики им так и не удалось. Поэтому их версия "новой экономической истории" остается россыпью самостоятельных исследований, связанных общим набором инструментов, но не общей идеей относительно того, каков же главный "двигатель" развития общества. Д. Норт пошел другим путем: начав свой путь с клиометрических исследований, он затем полностью погрузился в теорию институциональных изменений, которая предлагает довольно целостный подход к мегатрепдам экономической истории. В сущности портовская версия "новой экономической истории" есть логическое продолжение того подхода, который был предложен Хиксом. Таким образом, и Хикс, и его последователи убедительно демонстрируют, что целостную теорию экономической истории можно создать только на основе институционального подхода.

***

(*) Хикс Джон. Теория экономической истории. Пер. с англ. / Общ. ред. и вступ. ст. P.M. Нуреева. - М.: НП "Журнал Вопросы экономики", 2003.

Hosted by uCoz