ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ И ИНФОРМАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ: КОМПАРАТИВИСТСКИЙ ПОДХОД*.

К числу важнейших задач, которые России предстоит решить в ближайшее время, относятся обеспечение устойчивого экономического роста, модернизация и диверсификация экономики. Как правило, использование новых информационно-коммуникационных технологий (1СТ) рассматривается в качестве составной части модернизации экономики вне связи с темпами экономического роста. Тем не менее в настоящей статье мы попытаемся показать, что современные 1СТ сегодня являются одним из важнейших факторов экономического развития, и определить их место во взаимосвязи с другими факторами роста.

Проблема экономического роста

Сейчас предлагается множество "рецептов" ускорения темпов роста российской экономики. Государственники и "дирижисты" настаивают на увеличении масштабов вмешательства государства в экономику. Либертарианцы, напротив, советуют уменьшить налоги и государственные расходы. Институционалисты говорят о необходимости реформирования институтов и активной борьбы с коррупцией (причем многие из них считают, что реформы институтов приоритетнее собственно экономического роста), "технари" - о развитии науки и технологий и т. д. Ясно, что ни один из рецептов нельзя отвергнуть a limine. Роль культуры и институтов наглядно демонстрирует региональный опыт, например, динамичного развития стран Восточной Азии и векового топтания на месте Латинской Америки. Устойчивая корреляция между высоким уровнем коррупции и экономическими неудачами очевидна. Невозможно спорить и с тем, что в странах "догоняющего развития" государство играло и играет достаточно большую роль как в становлении рыночных институтов, так и непосредственно в экономической жизни страны. Но и, напротив, в 1980-1990-е годы стало наглядно видно, как сокращение государственных расходов и излишних социальных программ способствует экономическому росту. Особенно убедителен пример Ирландии, резко сократившей государственные расходы и за десять лет превратившейся из беднейшей страны Западной Европы в одного из лидеров экономического развития. Тем не менее к числу самых конкурентоспособных экономик мира относятся и экономики Финляндии и Швеции с долей государственных расходов в ВВП, достигающей 45-50% и более.

Но и принять безоговорочно ни один из этих рецептов также нельзя. Например, чисто теоретически, основываясь лишь на экономических предпосылках, сложно возразить против приоритета институциональных реформ по отношению к экономическому росту. Действительно, резервы "восстановительного" роста после спада 1990-х годов во многом исчерпаны, высокие цены на нефть не могут держаться вечно, а при той неопределенной ситуации, которая имеет место сейчас в экономической жизни России, вряд ли можно ожидать устойчивого экономического роста без проведения институциональных реформ. Однако, выходя за пределы чисто экономических рассуждений, с такой точкой зрения трудно согласиться.

Во-первых, реформы институтов возможны в той мере, какую допускает общество. Точнее, существует предельно допустимый разрыв между реально существующими в обществах институтами и законодательными новациями. Величина этого разрыва зависит от многих факторов, но главным из них является "законопослушность" народа. Граждане России, к сожалению, отнюдь не законопослушны, поэтому и величина разрыва невелика. Опыт Японии, принявшей в 1898 г. германский гражданский кодекс, в России повторить невозможно. Вероятно, даже, что многие неудачи реформ 1990-х годов были связаны не с недореформированием в одних областях, а с перереформированием в других. Законы и правила, значительно отличающиеся ("опережающие") от представлений людей, порождают совсем не те результаты, что ожидали их разработчики, а порой прямо противоположные.

Во-вторых, экономический рост не только по чисто материалистическим причинам ведет к росту количества и "качества" сторонников реформ, но и повышает веру в реформы даже у тех слоев населения, которые реально ничего не выиграли, тем самым увеличивая потенциальный разрыв. Реформы, которые было невозможно провести в жизнь в период экономического спада, оказались вполне реализуемыми в последние годы. Вот почему не только экономический рост зависит от успешности институциональных реформ, но и, наоборот, успешность институциональных реформ во многом определяется экономическим ростом.

Поэтому подойдем к проблеме экономического роста чисто эмпирически, не принимая во внимание никакие заранее сформулированные положения. При этом будем рассматривать лишь данные, относящиеся к самому новейшему времени, ибо нам представляется очевидным, что годных для всех времен "рецептов" экономического роста, кроме самых тривиальных, не существует. Например, в индустриальную эпоху выходу из Великой депрессии 1929-1933 гг. способствовали кейнсианские рекомендации, а из кризиса 1973 г., напротив, монетаристские. Тем более нынешние тенденции глобализации и "постиндустриализации" вполне могли сделать иной зависимость экономического роста от разных факторов.

Особую проблему составляет метод оценки уровня экономического развития страны. Значимость самого распространенного показателя - ВВП на душу населения - оспаривается многими экономистами, разработано немало других альтернативных показателей. И тем не менее для оценки успешности переходных "полурыночных" экономик мы будем использовать именно душевой ВВП (с учетом ППС): с одной стороны, потому что ни один из новых показателей не стал общепринятым и выбор любого другого уже мог бы стать фактором, могущим повлиять на результаты анализа; с другой стороны, исходные оценки любых характеристик переходных экономик с большим теневым сектором имеют такие погрешности, что применение более совершенных показателей не может повысить точность расчета корреляционных зависимостей.

Главным средством минимизации погрешностей является использование средних значений прироста ВВП в течение длительных сроков (не менее 4-5 лет), хотя для переходных (и не только переходных) экономик даже такой подход не защищает полностью от ошибок. На относительно короткий период нашего анализа приходится множество событий глобального масштаба: азиатский кризис 1997 г., российский кризис 1998 г., теракты 11 сентября 2001 г. и т. д., что делает оценки весьма зависимыми от выбора конкретного временного отрезка для расчетов роста ВВП. Кроме того, в России и в других бывших социалистических странах снижение экономических показателей в начальный период реформ в определенной степени говорило не о реальном спаде, а об изменении знака статистических деформаций: в советской экономике основными искажениями были приписки для достижения контрольных цифр, в постсоветской, наоборот, на передний план вышло сокрытие объемов производства с целью ухода от налогообложения. Справедливо и обратное - часть экономического роста последних лет также приходится не на реальный рост, а на выход предприятий из тени и на легализацию доходов.

Факторы экономического роста

Основными источниками информации для нашего анализа послужили издания Всемирного экономического форума (1), а также база данных Всемирного банка (2), кроме того, в отдельных случаях привлекались данные ряда статистических агентств. То обстоятельство, что основной целью экспертов Всемирного экономического форума является не непосредственная оценка экономического роста, а сравнение конкурентоспособности и технологического уровня разных стран, как нам представляется, дает возможность достигнуть высокой объективности оценок. При этом среди оценок значительную часть составляют экспертные. С одной стороны, это расширяет круг исследуемых явлений, делая доступным изучение связей, не поддающихся количественному учету по статистическим сборникам. С другой стороны, эксперты - тоже люди и им также свойственно завышать показатели растущих экономик и занижать показатели стагнирующих (ребенок кажется выше карлика, имеющего такой же рост (3)). Поэтому, анализируя наши таблицы, необходимо учитывать, что коэффициенты корреляции качественных показателей с ростом ВВП могут быть несколько завышены по отношению к коэффициентам корреляции показателей, заимствованных из отчетов национальных статистических служб, Всемирного банка и базы данных Международного союза телекоммуникаций (International Telecommunications Union Database).

Таблицы коэффициентов корреляций составлялись для двух списков стран - полного списка из 48, 59, 75 и 80-82 стран, обследованных группой Всемирного экономического форума в разные годы, и более короткого списка стран, обладающих сопоставимым с Россией уровнем экономического развития (4). По-видимому, для российской экономики важнее второе сравнение, ибо близость уровней экономического развития предполагает большую общность как проблем, стоящих перед странами, так и анализируемых зависимостей и путей решения этих проблем.

В качестве примера рассмотрим таблицу коэффициентов корреляции темпов роста ВВП в 75 странах в 1995-2001 гг. с различными экономическими показателями 1999-2000 гг. (см. табл. 1). Многие из включенных в анализ индикаторов существенно зависят от общего уровня экономического развития и в большей степени коррелируют с самим ВВП на душу населения, чем с темпами его роста, поэтому, кроме просто коэффициентов корреляции (в таблицах они названы общими), вычислялись также частные коэффициенты корреляции с исключенным влиянием ВВП на душу населения. Кроме того, в таблице приведен "ожидаемый" вклад соответствующего показателя в экономический рост в России, вычисленный согласно полученным линейным зависимостям для 36 и 75 стран, а также по данным других периодов (поэтому он представлен в виде диапазона значений).

Как видно из таблицы 1, наибольшее количество индикаторов связано с инвестициями, качеством рыночной среды, социальной справедливостью и деятельностью государства. Вместе с этим более трети показателей касаются непосредственно 1СТ или исследований и разработок, которые в настоящее время требуют высокого уровня развития 1СТ. Данные показатели для полного списка стран характеризуются примерно теми же коэффициентами корреляции с темпами роста ВВП, что и чисто экономические показатели, причем для стран, сопоставимых с Россией по ВВП на душу населения, величины коэффициентов корреляции для списка сопоставимых стран существенно выше, чем для полного списка.

Разумеется, каждому отдельному пункту в конце и даже в середине списка, а также каждому значению "ожидаемого" экономического роста для России не стоит придавать особого значения - регрессии имеют низкие коэффициенты корреляции, а экономические чудеса на то и чудеса, чтобы не укладываться в общую зависимость. Однако тот факт, что по всем показателям "ожидаемые" значения прироста ВВП оказались существенно ниже фактического уровня, достаточно наглядно свидетельствует об особом характере экономического роста в России, весьма отличном от общемировых тенденций. Поэтому есть веские основания полагать, что при прекращении действия специфических факторов, в первую очередь резервов "восстановительного" роста и высоких цен на энергоносители, темпы экономического роста могут снизиться до средних значений, приведенных в таблице 1, а при неблагоприятной мировой конъюнктуре - даже до меньших величин.

Кроме данных Всемирного экономического форума, подобным образом анализировались показатели из базы данных Всемирного банка. Для 53 стран, близких к России по уровню душевого ВВП (совсем малые страны были исключены из анализа), наибольшую корреляцию с темпами роста ВВП демонстрируют показатели доли накопления и доли инвестиций в ВВП (значения коэффициентов корреляции составляют 0, 45-0, 63 для разных лет). Однако, что достаточно любопытно, обнаружились и новые социально-экономические индикаторы (в таблице 2 приведены некоторые показатели по данным за 1998 и 1999 гг. для 53 и 36 стран), значимо коррелирующие с ростом ВВП.

Так как быстро развивающиеся страны в большей степени ориентированы на внедрение ICT, чем медленно развивающиеся, факторы, создающие предпосылки для экспансии ICT, должны одновременно коррелировать с темпами экономического роста. Для анализа этих условий воспользуемся данными издания The Global Information Technology Report, 2002-2003 гг., где содержатся показатели для вычисления индекса NRI (степени готовности страны к участию и получению прибыли от развития ICT). В соответствии с принятой методикой мы будем рассматривать корреляции с экономическим ростом не сводных индексов, а исходных показателей (см. табл. 3). Среди этих показателей преобладают статистические данные и оценки экспертов, характеризующие не собственно информационно-коммуникационные технологии, а общие экономические и даже политические условия в разных странах, поэтому результаты их анализа (в дополнение к исходной постановке вопроса) могут рассматриваться и как продолжение анализа с использованием данных за 2001 г.

В таблице 3 прежде всего обращают на себя внимание два обстоятельства: во-первых, достаточно высокие значения коэффициентов корреляции (хотя эти показатели предназначались для оценки не конкурентоспособности, а лишь развития ICT) в целом почти такие же, как в таблицах 1 и 2, и, во-вторых, большое количество параметров, относящихся непосредственно к деятельности правительства. На первое место вышел параметр, не имеющий прямого отношения к ICT и даже непосредственно к экономике (5), но весьма актуальный для России, особенно в свете проводимой административной реформы - компетентность занятых в госсекторе. Однако второе место занимают венчурные проекты, финансирование которых скорее дело бизнеса, а не государства. Отметим еще несколько любопытных пунктов. Значимыми факторами экономического роста выступают низкая абонентская плата за телефон (что еще раз указывает на негативные последствия введения повременной платы) и высокий уровень преподавания математики в школе (многие планы реформы школьного образования грозят ликвидировать это преимущество России).

Анализ факторов экономического роста

Большое количество показателей, приблизительнее в равной степени коррелирующих с экономическим ростом и при этом в еще большей мере между собой, Наводит на мысль, что на самом деле существует небольшое количество скрытых факторов. Для их поиска целесообразно применить факторный анализ.

Первые опыты применения факторного анализа показали, что 55-60% и более суммарной дисперсии показателей приходится на первый общий фактор, имеющий высокие значения нагрузок для длинного списка разнородных показателей (типа "лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным"), а на следующие по значимости факторы - лишь по 5-7% дисперсии и менее. Впрочем, подобного результата и следовало ожидать. С одной стороны, основная часть показателей, призванных по замыслу составителей отчетов Всемирного экономического форума характеризовать конкурентоспособность экономики, очевидным образом сильно коррелирует с душевым ВВП. С другой стороны, мы отобрали для анализа именно те факторы, которые максимально коррелируют с темпами роста ВВП. Наличие этих двух мощных корреляций связывает большую часть дисперсий в единый фактор и затушевывает их различия между собой.Поэтому в дальнейшем факторный анализ проводился по матрице частных коэффициентов корреляции с исключенным влиянием и самого ВВП, и его роста, а затем вычислялись общие и частные коэффициенты корреляции найденных факторов с темпами роста ВВП. Такой метод анализа хотя и может несколько трансформировать факторы экономического роста и привести к искажению значений коэффициентов корреляции (6), но позволяет лучше классифицировать показатели.

Для получения простой структуры использовались три различных метода ортогонального вращения, результаты которых несколько различались между собой, поэтому значения коэффициентов корреляции приведены в виде диапазонов. В список основных параметров, характеризующих каждый фактор, включались показатели, имеющие нагрузки не менее 0, 65-0, 7 (в редких случаях к ним добавлялись показатели с нагрузками 0, 6-0, 65), в списках показатели ранжированы по величине нагрузок.

В качестве примера рассмотрим данные за 1999 г, факторный анализ которых позволил достаточно хорошо классифицировать показатели. Для всех 59 стран наибольшая часть дисперсии приходится на фактор, связанный с научно-техническим прогрессом и "новой" экономикой. Интересно отметить, что в состав этого фактора входят не только характеристики научного и инженерного уровня развития страны, в том числе распространенности ICT, а также заинтересованности фирм в развитии технологии, но и признаки "новой" экономики, такие, как широкое распространение совместной деятельности фирм, вложения в человеческий капитал, экспорт систем организации и маркетинга вместе с технологиями. По степени влияния на экономический рост этот фактор делит 3-4-е места с качеством рыночной среды (7). Кроме того, информационные технологии косвенно входят еще в два фактора, имеющие наибольшую корреляцию с экономическим ростом, - через инвестиции и качество образования.

Похожая картина вырисовывается и для 23 стран, близких к России по ВВП на душу населения (см. табл. 4). Здесь на научно-технический прогресс и "новую" экономику приходится меньшая доля дисперсии (страны ближе друг к другу по уровню развития), но этот фактор выходит на 1-е место по величине корреляции с экономическим ростом. Кроме того, с "новой" экономикой связан еще один фактор, у которого наибольшая нагрузка падает на вложения частного бизнеса в исследования и разработки.

Особо отметим значительную роль фактора, касающегося социальной справедливости (в него же входит высокая компетентность персонала в общественном секторе, стоящая на первом месте в таблице 3). По-видимому, природа наблюдаемой корреляции социальной справедливости с экономическим ростом в настоящее время связана не только со стимулированием спроса, но и с обеспечением равных возможностей участия в современной экономике. На это указывают больший коэффициент корреляции роста ВВП на душу населения с доступностью школьного образования, чем с индексом Джини (0, 45-0, 5 против-0, 35--0, 4), а также участие в данном факторе показателя "непосредственная связь оплаты труда с производительностью".

Несколько иначе выглядят результаты факторного анализа показателей за 2000 г. Здесь по-прежнему на 1-м месте по доле дисперсии научно-технический прогресс и "новая" экономика, в число основных факторов входят финансовые условия и социальная справедливость, а первые пять факторов примерно одинаково воздействуют па рост ВВП. Однако есть и существенные отличия. Во-первых, в связи с расширением состава вопросов в базе данных Всемирного экономического форума появляются совершенно новые факторы - экономическая политика государства и государственная поддержка науки и новых технологий; их роль отражают высокие величины коэффициентов корреляции и доли дисперсии (еще важнее их значение для 36 стран, сопоставимых с Россией). Во-вторых, более существенное отличие состоит в смешении внутри факторов разнородных с виду показателей: в первый фактор наряду с технологиями входят интенсивность соревнования и частота выхода новых конкурентов на местный рынок. Наиболее наглядно эта тенденция проявляется в результатах факторного анализа данных по 36 странам. Например, первый фактор, на который приходится наибольшая доля дисперсии, имеет максимальные нагрузки у трех показателей, характеризующих развитие ICT, но также и у показателя, отражающего величину налога на доходы корпораций. Причины смешения факторов, на наш взгляд, связаны не только с увеличением количества показателей и стран, они глубже: современная ("новая") экономика включает в себя как новые, в первую очередь информационные, технологии, так и новое качество рыночной среды, новые заботы государства об обеспечении развития образования и науки. Поэтому успех (рост ВВП) зависит от всех этих обстоятельств, соответственно, чем ближе к концу анализируемого периода берутся показатели, тем более странным оказывается их смешение.

Лучше понять роль различных факторов и характер подобного смешения помогает анализ данных таблицы 3, включающей меньшее количество показателей. Если объединить пункты, относящиеся к деятельности правительства в области ICT, с учетом их корреляции между собой и проделать ту же операцию, относящуюся к деятельности бизнеса в той же сфере, то оба сводных индекса примерно одинаково коррелируют с экономическим ростом (у правительства R = 0, 52, у бизнеса R == 0, 545). Коэффициент корреляции суммы этих двух индексов с экономическим ростом равен приблизительно 0, 6, они соответственно обеспечивают примерно 35% экономического роста. Если же включить венчурные проекты (второй пункт в таблице 3) во вклад бизнеса в развитие ICT, то коэффициент корреляции для бизнеса увеличится до 0, 64 (примерно 40% экономического роста).

Более точную структуру факторов дает факторный анализ. Для всех 80 стран на первое место и по доле дисперсии, и но корреляции с экономическим ростом вышла роль государства, включающая как общую компетентность органов законодательной и исполнительной власти, так и поддержку фирм, проводящих научные исследования и развивающих ICT. Среди остальных факторов чуть важнее других оказалась неожиданная комбинация, включающая низкую абонентскую плату за телефон и высокий уровень преподавания математики в школе. По-видимому, этот фактор характеризует разные стороны подготовки общества к использованию Интернета, поэтому он получил название "доинтернетовская культура в области ICT".

Для 36 стран, сопоставимых с Россией, результаты факторного анализа (см. табл. 5) в целом подтвердили наши предварительные оценки. Первые два места заняли вклады государства и бизнеса в развитие новых технологий и ICT, чуть ниже - общий технологический уровень развития страны. Несколько меньший, но также достаточно существенный вклад в экономический рост вносят "интернетовская" и "доинтернетовская" инфраструктуры в области информации и коммуникации.

Причины влияния развития ICT на экономический рост

В чем же причины столь тесной связи экономического роста именно с информационно-коммуникационными технологиями? Самый простой ответ на этот вопрос заключается в том, что ICT являют собой в настоящее время центральное направление научно-технического прогресса и в наибольшей степени повышают производительность труда (см. табл. 6).

Однако подобный ответ является неполным и неточным. Во-первых, в странах ОЭСР на ICT приходится не более 7-8% ВВП, а в среднем доля ICT в наиболее развитых странах мира составляет 4-5%. Более быстрый рост этих отраслей приводит к тому, что их косвенный вклад в прирост ВВП существенно выше, чем их доля в ВВП, но даже в США, Канаде и Ирландии он достигает всего 15-20% (по некоторым другим данным, в США 27-28%), а в среднем, по различным оценкам, составляет от 10-12 до 15-20% (8). Очевидно, роль ICT в структуре факторов экономического роста явно неадекватна этим цифрам.

Во-вторых, значительная часть повышения производительности труда от применения ICT по самой сути этих технологий должна приходиться на упрощение и ускорение процессов получения и распространения информации и шире - на снижение трансакционных издержек. Однако большая часть экономистов начиная с Д. Норта (9) указывают на не прекращающийся до сих пор рост данных издержек. В-третьих, одно лишь повышение производительности труда в одном секторе экономики не может объяснить столь тесную связь информационных технологий с качеством рыночной среды, с одной стороны, и столь пристальное внимание к их продвижению правительств очень многих, в том числе быстро развивающихся, стран - с другой.

По-видимому, наиболее точный ответ на этот вопрос можно получить из анализа тех показателей, которые чаще всего объединяются в один фактор с ICT: предметы экспорта (только продукция или продукция, технологии, организация и маркетинг), наличие деловых сообществ в международных отраслях промышленности (включающих в том числе исследовательские и образовательные организации), большие вложения фирм в человеческий капитал и т. д. Иначе говоря, ICT прежде всего создают новую среду и новый язык делового общения, и те, кто не входит в эту среду и не знает этого языка, лишены перспектив. При этом сама полезность нового языка и эффективность новой среды отходят на второй план: не столь важно, насколько растет производительность труда у тех, кто находится в русле мировых тенденций, важнее то, насколько падает спрос на продукцию тех, кто остался "на обочине". Компания, не освоившая новые технологии, в лучшем случае может сохранить прежних заказчиков, но почти не имеет шансов расширить их круг. И дело не только в ограниченности рекламных и маркетинговых возможностей подобных компаний, но также и в том, что, во-первых, формы и ритм их деятельности становятся несовместимыми с формами и ритмами деятельности потенциальных заказчиков, и, во-вторых, представители более прогрессивных фирм (или искушенные покупатели) просто не верят в способность компаний со столь несовременной организацией предложить новые конкурентоспособные товары и услуги.

Новые возможности, которые создают современные информационные технологии, в числе прочих достижений (например, модернизации стран Юго-Восточной Азии) позволили перевести значительную часть производств из западных индустриальных стран в другие государства при сохранении контроля над ними транснациональных (фактически западных) корпораций. Сокращение трансакционных издержек при расположении в разных странах основных производств и "штаб-квартир", включающих организационные и исследовательские центры, позволило в невиданных ранее масштабах использовать преимущества более дешевого труда населения развивающихся стран и главное в тех секторах экономики, которые традиционно концентрировались в наиболее развитых странах. Вероятно, суммарная доля трансакционных издержек и, безусловно, количество занятых в информационной инфраструктуре выросли, но общий экономический эффект оказался позитивным. Можно предположить, что новые этапы экономического развития общества будут опираться в основном не на абсолютное сокращение трансакционных издержек, а на снижение (крутизны) зависимости трансакционных издержек от доступности контрагента. Даже если открывшиеся возможности устанавливать деловые связи с дальними контрагентами сопровождаются повышением трансакционных издержек при сделках с самыми ближними партнерами, в общем итоге "поле боя" остается за новыми формами организации. Исходя из такого подхода уже действительно можно говорить о новом этапе в развитии цивилизации, связанном с ICT, независимо от величины прироста производительности труда, который они обеспечивают.

В новых условиях выделяются две группы быстро растущих экономик - страны, являющиеся штаб-квартирами крупнейших ТНК и занимающиеся экспортом технологий и организации труда (в самом широком смысле этого слова), и страны-реципиенты, получающие эти технологии и способы организации и быстро наращивающие выпуск продукции в рамках импортируемых рецептов. Наиболее высокие темпы роста демонстрируют страны, в той или иной мере совмещающие черты тех и других, сочетающие относительно дешевую рабочую силу с уровнем организации и культуры, близким к уровню высокоразвитых стран (в первую очередь речь идет об Ирландии, Корее, Тайване). Впрочем, пример Японии показывает, что существуют пределы смешанного пути развития, однако этот чрезвычайно интересный вопрос выходит за рамки настоящей статьи.

Подобный характер влияния ICT и "новой" экономики в целом на экономические процессы объясняет важность и даже необходимость наращивания усилий правительств по развитию ICT и обеспечению экономического роста в целом, что несколько противоречит современной тенденции снижения "размеров государства". Если в США (и в меньшей степени в европейских странах) развитие ICT и "новой" экономики шло "естественным" образом, хотя и не без организационной и финансовой поддержки государства, то в других странах переход на новый язык делового общения и становление новой экономической среды, потребность в которых по большей части не ощущается бизнесом, требуют целенаправленных действий правительства. В аспекте серьезности угрозы отставания от ведущих стран необходимо, чтобы "компетентность персонала в общественном секторе была выше, чем в частном" (хотя, разумеется, это не единственное основание для подобного требования).

Можно спорить о том, насколько действительно высока эффективность "новой" экономики. На этот счет существуют разные точки зрения. Ее теоретики говорят о качественно новой экономике знаний, а относительно небольшие цифры общего прироста производительности списывают на неадекватность оценки новых отраслей с помощью старых методов измерения. Их оппоненты в первую очередь обращают внимание на растущий разрыв между величиной капитализации ведущих корпораций "новой" экономики и их балансовой стоимостью, на соотношение доходов стран - производителей реальных товаров и стран "новой" экономики. Согласно их представлениям, главное содержание "новой" экономики - выкачивание средств из "третьего мира" - как из "новых" индустриальных стран, так и из сырьевых, а также производство мнимых стоимостей.

Существует и третья, компромиссная, точка зрения, заключающаяся в том, что снижение объема инвестиций в ICT и замедление роста продаж связаны с завершением периода бурного развития самих технологий и наступлением "затишья" перед стадией их массового внедрения в другие отрасли аналогично тому, как в XIX в. самый быстрый рост британской промышленности приходится на середину века, в то время как основные технологические прорывы были достигнуты в его начале (10). В отечественной литературе подобное предположение известно как гипотеза А. Грублера (11), согласно которой технологический уклад проходит две восходящие волны: Первая приходится на начало его жизненного цикла и непосредственно обусловлена технологическим прорывом; вторая - на начало второй половины цикла и связана с готовностью общества принимать новые технологии и извлекать из них выгоду. Несмотря на принципиальные различия указанных точек зрения, все авторы так или иначе предрекают скорый переход от "новой" экономики к "сверхновой".

Однако с очень большой долей уверенности (близкой к стопроцентной) можно утверждать, что это предполагаемое "сверхновое" состояние будет не только и не столько отрицанием, сколько продолжением сегодняшней "новой" экономики. Технические и интеллектуальные достижения на протяжении всей истории человечества, как правило, не исчезают, а накапливаются. Очевидно, что в неменьшей степени это утверждение верно для нашей "информационной" эпохи. Сегодняшнее отставание в области компьютеризации и информатизации экономики и всего общества может обернуться для России еще большим отставанием завтра независимо от того, продолжится или нет развитие "новой" экономики по прогнозируемому сценарию, правы или не правы теоретики "новой" экономики и их оппоненты.

Помимо столь общих рассуждений есть и другой, более простой резон в распространении информационно-коммуникационных технологий. В настоящее время, когда стоимость акций определяется в большей степени перспективами роста цен, чем их прибыльностью, исследования и разработки, развитие ICT, а в некоторой степени даже строгость выполнения законов и жесткая борьба с коррупцией играют важную роль в привлечении инвестиций.

В качестве примера можно привести оценку конкурентоспособности экономик уже упоминавшихся Ирландии и Финляндии в отчетах Всемирного экономического форума. Ирландия в течение последнего десятилетия делит 1-2-е места в мире по темпам экономического роста и в настоящее время достигла 3-4-го мест в мире по величине ВВП на душу населения (с учетом ППС), имеет очень мягкие законы о защите труда, низкую (по европейским меркам) долю государственных расходов в ВВП и одновременно - очень высокую долю high-tech продукции в экспорте и т. д. Но тем не менее в последнем отчете Всемирного экономического форума Ирландии отведено лишь 24-е место по уровню конкурентоспособности. Причины такой низкой оценки заключаются в относительно низком уровне собственных исследований и разработок (аутсорсинг оценивался намного ниже, чем национальные проекты), общей и телекоммуникационной инфраструктуры, в относительно высоком (опять-таки по европейским меркам) уровне коррупции и т. д. Напротив, конкурентоспособность скандинавских стран, известных очень высокими налогами и государственными расходами, по всем перечисленным макроэкономическим показателям уступающих Ирландии, но с высоким уровнем исследований и разработок, высокоразвитой инфраструктурой и низким уровнем коррупции оценивается чрезвычайно высоко. Например, Финляндия почти все последние годы занимает 1-е место или делит его с США. И, действительно, именно в этот период спади застой в скандинавских странах сменился экономическим ростом, несколько превышающим средние темпы роста стран ЕС (см. табл. 7).

***

В настоящее время информационно-коммуникационные технологии стали новым языком делового общения, основой современной деловой среды. Они не только и не столько повысили производительность труда, сколько изменили мировое экономическое устройство, создали новые стандарты менеджмента и маркетинга, ускорили процессы обновления товаров и услуг, сблизили экономики разных стран. Отставание в области ICT обесценивает научные и технические достижения России, препятствует как их популяризации, так и превращению в технологии, резко снижает конкурентоспособность страны. Сами по себе ICT лишь частично обеспечивают экономический рост, но без их использования развитие несырьевых отраслей экономики в настоящее время невозможно.

(*) - Исследование выполнено при поддержке Представительства компании "Microsoft" в Москве. Автор выражает признательность компании "Microsoft" за предоставленные материалы, а также И. Агамирзяну за плодотворные комментарии по поводу предложенных идей и методик.

(1) - The Global Competitiveness Report, 1999-2003; The Global Information Technology Report, 2001-2003.

(2) - World Development Indicators, 2002.

(3) - Однако влияние этого фактора меньше, чем можно было бы ожидать. Например, в The Global Competitiveness Report, 2000 (с. 29) показано отсутствие корреляции между темпами экономического роста и изменениями индексов, характеризующих восприимчивость экономики к инновациям (данные за 1997-2000 гг. ).

(4) - Во второй список включены страны, ВВП на душу населения которых отличается от российского не более чем в 2 раза в обе стороны. По понятным причинам эти рамки были немного расширены таким образом, чтобы список начинался с Португалии (различие в 2, 1 раза в пользу последней) и заканчивался Украиной (различие в 2, 2 раза в пользу России), а также для чистоты эксперимента была исключена сама Россия.

(5) - Данное обстоятельство, по-видимому, может рассматриваться как косвенное свидетельство объективности экспертных оценок, приведенных в The Global Information Technology Report, ибо логично было бы считать, что авторы отчета заинтересованы в значимости показателей, связанных с ICT, а не с эффективностью работы правительственных органов.

(6) - Сумма коэффициентов детерминации может превышать единицу, ибо факторы ортогональны по отношению к матрице частных коэффициентов корреляции, но не по отношению к исходной корреляционной матрице.

(7) - При вычислении коэффициентов корреляции факторы трактовались как линейные комбинации показателей аналогично главным компонентам. Основанием для такой операции является близость результатов анализа, полученных с помощью обоих методов.

(8) - См: OECD Economic Outlook, 67, 2000; Информационно-аналитический бюллетень БЭА, N 26, 2000; Digital Economy 2002, U. S. Department of Commerce, Economics and Statistics Administration.

(9) - Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М. : Фонд экономической книги "Начала", 1997.

(10) - См., например: World Economic Outlook. International Monetary Fund, April 2003.

(11) - См., например: Инновации и экономический рост. М. : Наука, 2002.

[Графические материалы:

Таблица 1 Коэффициенты корреляции ряда социально-экономических индикаторов и темпов роста ВВП (база данных Всемирного экономического форума)

Таблица 2 Коэффициенты корреляции ряда социально-экономических индикаторов и темпов роста ВВП (база данных Всемирного банка)

Таблица 3 Коэффициенты корреляции ряда социально-экономических индикаторов и темпов роста ВВП (база данных The Global Information Technology Report, 2002-2003 гг. )

Таблица 4 Результаты факторного анализа для показателей за 1998-1999 гг. по 23 странам

Таблица 5 Результаты факторного анализа для показателей за 2000-2001 гг. по 36 странам

Таблица 6 Среднегодовые темпы роста производительности труда в США (в %)

Таблица 7 Темпы роста ВВП в Финляндии, Швеции и ЕС (в %)

]