К СОВРЕМЕННОЙ НАУЧНОЙ ОЦЕНКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ МАРКСА-ЭНГЕЛЬСА-ЛЕНИНА (десять пунктов для размышления).

Долгие годы наша страна была зомбирована марксистско-ленинской государственной идеологией, помогавшей большевикам крепко держать власть в своих руках. Но после ухода этой идеологии в небытие у нас не оказалось ни знаний, ни духовной культуры, чтобы открыто и честно признать и доказать ее научную несостоятельность, а главное - ее явное несоответствие реалиям общественной жизни на протяжении последних 150 лет и особенно в современную эпоху. Советская экономическая наука попросту прислуживала партийному руководству страны, перекраивая экономическую теорию Маркса-Энгельса-Ленина на требуемый манер, декларируя ее единственно научной (а все другие теории - вульгарными, антинаучными, буржуазными).

Тем не менее сегодняшняя российская экономическая наука не спешит последовательно и конкретно разобраться во врожденных пороках марксистско-ленинской теории - базы реальной практики социалистического строительства в нашей стране. Конечно, рано или поздно это будет сделано: сама жизнь восстановит научную истину. Но пока наша молодежь, да и не только она, пребывает в состоянии смятения, не понимая, как относиться к этой теории, хотя на Западе четкая оценка ей уже давно дана. Многие, если не большинство отечественных экономистов, внутренне следуют данной теории, выстраивая на ее основе свои научные разработки.

Важнейшим шагом в направлении формирования адекватной современной научной оценки марксистско-ленинской экономической теории стала публикация в "Вопросах экономики" статьи Е. Гайдара и В. May(1). Авторы задались вопросом, насколько актуален марксизм как научная доктрина, может ли он быть полезен для осмысления долгосрочных тенденций развития современного мира. Они рассматривают марксизм-ленинизм с двух сторон: как научную теорию и как религию.Я не берусь анализировать и давать оценку марксизму-ленинизму как общественно-экономической концепции в целом, остановлюсь лишь на слабых местах его экономической теории.

Используя методы естественных наук, столь популярных в XIX в., Маркс и Энгельс разработали доктрину, или теорию "научного социализма", ставящую во главу угла соответствие производительных сил и производственных отношений, нарастание социального неравенства, эксплуатацию наемного труда, обнищание и классовую борьбу пролетариата и как следствие прокламирующую социалистическую революцию и диктатуру пролетариата. Все это выражалось в форме закономерностей и даже законов общественного развития, обусловливая исторический детерминизм теории, настаивавшей на необходимости разрушения старого и построения нового, якобы справедливого и процветающего общества. Постепенно "научный социализм" превращался в догму, веру и чуть ли не в религию.

Другим фактором формирования марксизма и его теории "научного социализма" были объективные экономические и особенно социальные процессы в странах Западной Европы в конце XVIII - первой половине XX вв. В течение многих веков в странах Западной Европы господствовали феодальные отношения, традиционное аграрное общество, земля была главным источником существования и богатства людей. Но появились мануфактуры, бурно развивалась торговля, началась промышленная революция. Все это породило ряд болезненных процессов, связанных с ликвидацией прежних традиционных форм мелкого производства, многие ремесленники потеряли работу. Однако росло число фабрик и заводов, где использовался коллективный труд, укреплялось разделение труда, более жестким становился отбор рабочей силы, увеличивалась социальная дифференциация в обществе.

Тогдашние уровень социально-экономического развития, отсутствие демократических начал, слабость гражданского общества позволяли владельцам факторов производства беспощадно эксплуатировать работников, устанавливая 12-14-часовой рабочий день без выходных, использовать детский труд. Анархическая конкуренция сопровождалась периодическими кризисами перепроизводства, массовой и хронической безработицей, сдерживанием заработной платы на уровне значительно ниже прожиточного минимума.

Проанализировав эту ситуацию, Маркс и Энгельс обосновали свою теорию классовой борьбы и обнищания пролетариата, создали теорию прибавочной стоимости, выдвинули тезис о подчинении труда капиталом, о росте органического строения капитала и неизбежности перепроизводства и экономических кризисов. К этому добавилась теория концентрации производства и капитала, когда крупные предприятия поглощают мелкие, а все богатство сосредотачивается у все меньшего и меньшего количества собственников. При этом они исходили из роста численности пролетариата, его сознательности и организованности, когда рабочий и капиталист оказываются в "одной лодке", но более сильный рабочий ликвидирует эксплуататора и в конечном счете берет на себя управление производством и обществом якобы в интересах всех трудящихся. Маркс и Энгельс считали, что никакие реформы капиталисту и капитализму не помогут. Цель у них была одна - доказать объективную неизбежность социалистической революции и экспроприации буржуазии как класса. Революционный ниспровергающий импульс лежит в основе всей экономической теории марксизма-ленинизма.

Коммунизм, по Марксу и Энгельсу, - это свобода человека, это такая эффективная экономика, которая обеспечивает реализацию принципа "от каждого по способностям, каждому по потребностям". Здесь речь идет не о правовой свободе и правовом государстве, а прежде всего о свободе от частной собственности, от рынка и даже от денег. Считалось, что отмена частной собственности - главная предпосылка истинной свободы человека. Маркс и Энгельс отвергали товарно-денежные отношения при социализме, заменяли их плановым распределением продуктов, определяли стоимость товара без учета его полезности и качества лишь по так называемым общественно-необходимым затратам труда.

Рассмотрим основные положения экономической теории Маркса, Энгельса и Ленина, на базе которых советская экономическая "наука" пыталась формировать экономику страны, в сопоставлении с реалиями XX в.

1. Теория прибавочной стоимости. Деление стоимости произведенного продукта на необходимый и прибавочный К. Маркс взял у А. Смита и Д. Рикардо. Однако в отличие от них он рассматривал прибавочный продукт при капитализме как прибавочную стоимость, во-первых, придавая ей роль главной движущей силы в производстве, а во-вторых, считая ее результатом неоплаченного труда трудящихся, то есть инструментом капиталистической эксплуатации. Это уже имело не столько экономический, сколько политический, а точнее, революционный смысл.

"... Движущим мотивом и определяющей целью капиталистического производства является возможно большее самовозрастание капитала, то есть возможно большее производство прибавочной стоимости, следовательно, возможно большая эксплуатация рабочей силы капиталистом", - пишет Маркс в первом томе "Капитала"(2). Маркс и Энгельс считали, что рабочий, создавая новую стоимость, во-первых, воспроизводит эквивалент стоимости своей рабочей силы, а во-вторых, создает для эксплуататора-капиталиста прибавочную стоимость. Соответственно, если бы капиталистов-предпринимателей не было, работник был бы намного богаче. Подобная концепция не могла не нравиться бедным слоям населения, мечтающим все "отнять и поделить". Недаром впоследствии мировая общественная наука зафиксировала, что марксистско-ленинская доктрина отражает интересы люмпен-пролетариата, в то время как социал-демократическая - среднего класса и интеллигенции.

Теория прибавочной стоимости, по определению В. Ленина, - краеугольный камень марксистской экономической теории. "От решения этого вопроса (разработки теории прибавочной стоимости - В.К.), - писал Ф. Энгельс, - берет свое начало научный социализм, и это решение является центральным пунктом научного социализма"(3). Именно из этой своей теории Маркс выводил неизбежность социалистической революции и диктатуры пролетариата.

Однако представители других экономических школ еще при жизни Маркса придерживались иных взглядов. Они доказывали, что дело вовсе не в эксплуатации одного класса другим, а в комплексном взаимодействии разных факторов производства в процессе создания стоимости. Такие факторы производства, как труд, земля, капитал и предприниматель, создают соответственно четыре части вновь созданной стоимости: оплату труда, ренту, процент и предпринимательскую прибыль. На подобном понимании, являющемся плодом не революционного вдохновения, а регулярной хозяйственной практики, основаны сегодня и национальное счетоводство, и весь бухгалтерский учет во всех странах мира. Причем все аналитики понимают, что каждый участник производственного процесса выполняет свою конкретную функцию, каждый фактор производства получает доход, соразмерный своему вкладу.

В последние годы в экономических вузах нашей страны практически исчезли прежние советские учебники по политэкономии, где рассматривалась марксистская теория прибавочной стоимости. Все они были заменены учебниками по макро- и микроэкономике, по экономической теории и т.д., где и следа не осталось от этой марксистской "теории эксплуатации человека человеком" (хотя зачастую прослеживаются попытки эклектично объединить теорию предельной полезности и теорию трудовой стоимости, но не об этом идет речь). Почему? Потому что она пришла в полное противоречие с жизнью и реальными потребностями формирования и развития современной эффективной экономики на нормальной рыночной, конкурентной основе. Нет и новых теоретических работ по теории прибавочной стоимости - по той же причине.

Жизнь показала, что во всех странах с эффективной рыночной экономикой к концу XX в. классовые противоречия сгладились, повышение роли профсоюзов и укрепление парламентаризма привели к тому, что интересы рабочих и капиталистов по совершенствованию производства, повышению его конкурентоспособности и эффективности слились в единое русло. Доля заработной платы в ВВП росла, а доля других факторных доходов снижалась, то есть снижалась и норма эксплуатации (по Марксу). Капиталисты уже не могли, как в начале XIX в., сводить уровень жизни рабочего к физиологическому прожиточному минимуму.

Реалии XX в. продемонстрировали, что бизнес - это борьба не только и не столько за прибавочную стоимость и прибыль, а в первую очередь за создание материально-технической базы зрелой и эффективной рыночной экономики, ее институтов. Экономика опирается на творческий процесс внедрения технических, организационных и иных нововведений ("созидательного разрушения", по Шумпетеру), который сплошь и рядом дается огромной ценой, в том числе ценой разорения не выдержавших конкуренции предпринимателей, банкротства не только отдельных предприятий и фирм, но и целых отраслей промышленности и экономики в целом.

Надо иметь в виду, что все взаимоотношения между индивидами в сущности носят рыночный характер, то есть регулируются известным соотношением "затраты-результат" (cost-benefit), когда каждый оценивает свои издержки и ищет наилучшие для себя варианты, исходит из рациональных принципов своего поведения. При этом деятельность человека неразрывно связана с понятиями экономии, оптимизации, инновационности, роста качества своего труда в интересах достижения максимальной полезности (во всех ее аспектах, в том числе и креативном).

2. Теория классов и классовой борьбы. В соответствии с марксистской теорией общество делится прежде всего на класс эксплуататоров и класс эксплуатируемых - на капиталистов и рабочих. Налицо узкий, экстремистский, "революционный" подход - не с позиций консенсуса, социального контракта или просто конструктивного и делового сотрудничества людей в интересах общества и государства (неуклонно крепнущего по мере исторического развития), а с позиций социального расизма, когда изначально утверждается, что один класс плохой, потому что он богатый и несправедливый, а другой - хороший, потому что он бедный и униженный. При этом бедный и униженный класс должен сплотиться, стать сильным, совершить революцию, выполнить функцию "могильщика буржуазии", установить свою тиранию ("диктатуру пролетариата") и осуществить экспроприацию частной собственности. Без революционной, изначально бунтарской подоплеки нельзя понять теорию марксизма. "Быть марксистом, - писал Ленин, - это не значит выучить формулы марксизма.. .выучить сможет и попугай...чтобы быть марксистом, нужна соответствующая психология - то, что называют якобинством".

Изначальная историческая и общечеловеческая порочность содержится и в марксистском принципе диктатуры пролетариата. Почему пролетариата, а не интеллигенции или крестьянства? Но главное в другом: почему и по какому праву один класс должен быть выше или лучше другого? Почему утверждается социальный геноцид, почему один класс объявляется "могильщиком" другого класса? Подобный подход не вписывается в формат гражданского общества, элементарного гуманизма - важнейших общественных ценностей, утвердившихся в мире в XX в.

Другой порок революционного экстремизма заключается в том, что руководители русской пролетарской (как считалось! ) революции 1917 г. - Ленин, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Бухарин, Сталин и другие - никакие не пролетарии, они - профессиональные революционеры, интеллигенты. Но от имени пролетариата они готовили и осуществляли революцию. И вопреки (хотя, может быть, и согласно) подходу Маркса диктатором стал не пролетариат и даже не его массовая партия, им оказалась узкая группа революционеров-победителей, а точнее, один верховный победитель - сначала Ленин, а затем Сталин и созданная ими номенклатура.

Конечно, в любом обществе всегда много разных противоречий, и очень часто этнические, религиозные, местнические и иные противоречия намного острее социальных, классовых. Но, как справедливо отвечают марксистам социал-демократы, главное - не разжигать противоречия, а сглаживать их, развивать социальное сотрудничество и партнерство, формировать гражданское общество, укреплять демократию и избегать диктатуры в любом виде (тем более пролетариата). Социал-демократы выступают за свободу и благосостояние всех граждан независимо от классов и социальных слоев, гарантируя их права на деле. Как пишет известный немецкий социал-демократ Т. Майер, "социал-демократия с самого начала стремилась к созданию общества свободных и равных, политической формой осуществления которого могла быть только не урезанная политическая демократия, обоснованная правами человека и организованная на плюралистических началах"(4).

На протяжении XX в. при всех зигзагах его развития капитализм все же двигался преимущественно в либерально-демократическом направлении. Объективный процесс развития рынка, товарно-денежных отношений, против которого активно выступал марксизм, а также прогресс цивилизации вывели человечество на дорогу к нормальной, обеспеченной и защищенной законом жизни. Огромную роль в этом процессе сыграли мировая наука, интеллигенция. И именно такой ход истории гениально предвидел Г. Плеханов, который в своем Политическом завещании прямо указал, что цивилизационный и научно-технический прогресс "будет благотворно сказываться на всех слоях общества, смягчать классовые противоречия и играть постоянно возрастающую роль. Таким образом, одним из главных следствий материального прогресса является снижение роли классового аспекта... и возрастание обобщенного общечеловеческого... Современный капиталист давно понял, что гораздо выгоднее иметь дело с хорошо накормленным и довольным, чем с голодным и обозленным рабочим"(5).

Экономические кризисы, хроническая безработица и анархия производства, "имманентно присущие" рыночной экономике, не привели капитализм к его "неизбежной гибели", как предрекали марксисты, а были нейтрализованы механизмами государственного регулирования и саморегулирования и, естественно, не в последнюю очередь научно-технического прогресса, чего "самая передовая наука в мире" - марксизм-ленинизм - не сумела предвидеть.

3. Теория абсолютного и относительного обнищания пролетариата. Согласно Марксу и Ленину, в процессе капиталистического накопления эксплуатируемый рабочий класс нищает как относительно - по сравнению с буржуазией, так и абсолютно - по сравнению с любым предшествующим периодом. "...Накопление богатства на одном полюсе есть в то же время накопление нищеты, муки труда, рабства, невежества, огрубений и моральной деградации на противоположном полюсе, то есть на стороне класса, который производит свой собственный продукт, как капитал", - писал Маркс. Вторя ему, Ленин в статье "Обнищание в капиталистическом обществе" четко подчеркнул прежде всего абсолютное обнищание: "Рабочий класс нищает абсолютно, то есть становится прямо-таки беднее прежнего, вынужден жить хуже, питаться скуднее, больше недоедать, ютиться по подвалам и чердакам"(6).

Такие жесткие оценки, по всей видимости, были справедливы для Западной Европы первой половины XIX в. и для России всего

XIX века, но последующее развитие капитализма пошло по иному пути вопреки подобным прогнозам. Однако фанатичные (или конъюнктурные? ! ) последователи Маркса и Ленина возвели обнищание рабочего класса аж в особый социально-экономический закон капитализма на все времена ("всеобщий закон капиталистического накопления")(7).

Реальные факты между тем показывают, что в развитых капиталистических странах в течение всего XX века не только в абсолютном выражении росли реальная заработная плат а и реальные доходы трудящихся, но одновременно увеличивалась и их доля в ВВП. Сейчас доля оплаты труда в ВВП таких стран, как США, Германия, Япония, Швеция, Великобритания, составляет 60-70% и даже больше, что намного выше, чем в бывшем СССР - стране победившего "реального социализма" и диктатуры пролетариата.

Начиная со второй половины XIX в. и на протяжении всего XX века в развитых капиталистических странах создавались демократические политические институты, которые стали регулировать социальные отношения, механизм найма рабочей силы, постоянно возрастала и роль профсоюзного движения. В таких условиях низкооплачиваемые группы населения, в частности, подавляющая часть наемного персонала стали интегрироваться в демократический процесс социального урегулирования. Вследствие этого изменился баланс политических сил, повысился статус наемных работников - многочисленных избирателей в демократической общественной системе. От предпринимательского слоя новое законодательство начало требовать соблюдения принятых норм и правил трудовых отношений. Интересы работодателей и наемных работников увязывались воедино. Были приняты законы об ограничении продолжительности рабочего дня, о фиксации уровня минимальной оплаты труда, о нормах социальной защиты и правах профсоюзов и т.д.

Современное общество в развитых капиталистических странах с социальной точки зрения опирается не на пролетариат и не на буржуазию, а на средний класс, куда, кстати, входят представители пролетариата, буржуазии и интеллигенции. Там создано так называемое "общество двух третей" (средний класс сегодня включает порядка 2/3 населения развитых стран), где уровень жизни огромного большинства людей заметно превышает и без того высокий прожиточный минимум, они владеют солидной собственностью, обеспечивающей не только достойную жизнь и способность передвижения по всему миру, но и возможность придерживаться самых разнообразных политических взглядов и пристрастий, не опасаясь никаких гонений. Однако среди этих взглядов и пристрастий главным императивом, как правило, является поддержка свободы предпринимательства, рыночных ценностей и демократии.

4. Трудовая теория стоимости. Печальная судьба была уготована и марксовой трудовой теории стоимости, согласно которой цена товара определяется лишь затратами труда, точнее, количеством затраченного в процессе производства товара времени. Но очень скоро после этого "открытия" Маркса мировая экономическая мысль предложила теорию предельной полезности, родившуюся в недрах укреплявшейся на Западе социал-демократии (такую идею выдвинул К. Менгер - представитель австрийской школы). Данная теория опровергла взгляды Маркса и, по свидетельству современников, произвела на него столь сильное впечатление, что он прекратил работу над "Капиталом"(8). Сегодня уже общепринято, что именно теория предельной полезности, учитывающая не только издержки производства, но и полезность, и спрос, а не трудовая теория стоимости адекватно отражает процесс ценообразования. Недаром такой гигант экономической мысли XX в., как И. Шумпетер (несмотря на его уважительное отношение к трудам Маркса), честно признал, что трудовая теория стоимости "умерла и похоронена"(9). Опровергают трудовую теорию стоимости Маркса и практические эксперименты с ней в СССР. Основываясь на этой теории, большевики в годы "военного коммунизма" стали вводить вместо денег не только "пайковые" карточки, но и талоны и ордера с указанием того, сколько часов труда затрачено на производство данного продукта, и по этому "эквиваленту" осуществлялся натурообмен без учета качества продукта, его полезности, спросовых факторов и т.д.

Российские социал-демократы были решительно против такой невежественной практики большевиков. Как писал еще в годы "военного коммунизма" Б. Бруцкус, "только те предприятия сохранили в РСФСР свою жизнеспособность, которые, несмотря на громы и молнии главков и центров, а они были далеко не картонные, не утрачивали своих связей с вольным рынком и заботились о самоснабжении, не полагаясь на милость главков и центров. Мало того, в конце концов эти предприятия, не питавшиеся государством из общего котла, давали государству больше, чем стоящие у него на полном содержании"(10).

Трудовая теория стоимости, базируясь лишь на затратах рабочего времени, не могла объяснить разницу в оплате труда. Она не могла показать, почему доходы, например, великих артистов, композиторов, писателей, художников, намного превышают прибыли капиталистов. Именно поэтому российские большевики-ленинцы, чекисты, матросы и красногвардейцы просто не смогли понять, что Шаляпин, Рахманинов, Бунин и другие гении русской культуры уникальны и невоспроизводимы и, следовательно, заработанные ими деньги и недвижимость они получили не по закону несправедливой эксплуатации, а по рыночному закону спроса и предложения - вполне заслуженно. Распространив на гениев марксистскую идеологию и практику пайкового распределения, Россия лишилась их.

Итак, нет антагонистического противоречия между трудом и капиталом. Прибыль - не результат эксплуатации труда, а вклад факторов капитала и предпринимателя. Рабочий, как правило, получает в виде зарплаты эквивалент своего трудового вклада. При найме рабочей силы рабочие и работодатели согласовывают свои позиции (торгуются друг с другом), рабочий выбирает место работы, имея разные варианты по трудоустройству, опираясь на поддержку своего профсоюза. И существует не только статистика безработицы, но и статистика вакантных рабочих мест.

5. Разграничение производственной и непроизводственной сфер. Марксистская экономическая теория искусственно отделяла друг от друга так называемые "производственную" и "непроизводственную" сферы. Главным признаком такого разграничения служил признак материальности, вещности, который вообще был гипертрофирован во всем марксистско-ленинском экономическом учении, ибо пролетариат (а марксизм - это пролетарское учение) создает материальные ценности, а какая-то там интеллигенция - неизвестно что (Ленин, как все знают, не любил интеллигенцию, используя для ее оценки неприличный эпитет).

Марксизм исходил из примата материального производства, полагая, что именно здесь создаются стоимость и прибавочная стоимость. Сфера материального производства поэтому считалась "производственной" сферой, где создается истинный конечный продукт, который можно реально ощутить, осязать. Труд в этой сфере объявлялся производительным трудом. Его результатом был не ВВП, а национальный доход. "Непроизводственной" же сферой считалась вся сфера услуг, где не создается вещный продукт. Здесь труд объявлялся непроизводительным, таким был, например, труд ученых, конструкторов, врачей, учителей, банкиров и т.д. Согласно этой "теории", труд в сфере услуг не создает стоимости и прибавочной стоимости, и вся непроизводственная сфера поэтому существует за счет производственной, то есть, попросту говоря, паразитирует на сфере материального производства(11). Кстати, не отсюда ли "растут уши" популярной в наши дни концепции, выделяющей так называемый "реальный" сектор экономики и объявляющей, например, банковский сектор "виртуальным"? !

Опять возникает вопрос: а соответствует ли это действительности? Неужели человечество работает во вред себе, производя огромное количество разнообразных услуг? Жизнь свидетельствует: в современных условиях становления глобальной экономики, основанной к тому же на информационно-коммуникационных технологиях, наблюдается быстрая экспансия не материального производства, а прежде всего сферы услуг. Разные страны и целые регионы мира все прочнее связываются друг с другом торговыми и финансовыми потоками, опосредуемыми новейшими коммуникационными системами. Практически во всех странах мира доля сферы услуг в их общественном производстве растет, а доля сферы материального производства снижается. Чем больше доля сферы услуг, тем выше уровень экономического развития страны. Недаром современное общество получило название постиндустриального. Иными словами, и в этой части марксистско-ленинская экономическая теория не вписывается в реалии сегодняшней жизни.

Современный английский экономист С. Бродберри приводит таблицу, характеризующую динамику доли сферы услуг в общей численности занятых в экономике США, Великобритании и Германии за период с 1870 по 1990 г.

[Графические материалы:

Таблица Доля сферы услуг в общей численности занятых в экономике США, Великобритании и Германии, 1870-1990 гг. (в %)

.]

Приведенные данные свидетельствуют о том, что уже при жизни Маркса доля так называемой "непроизводственной" сферы в Великобритании превышала четверть общей численности занятых. Почему же он игнорировал данный фактор роста производительных сил, экономики и благосостояния населения? Доля этой сферы все время повышалась, особенно быстро в XX в. Очевидно, сфера услуг на деле является вполне "реальным" сектором, как и так называемая "производственная" сфера. Материальное и нематериальное производства органично переплетаются в едином народнохозяйственном комплексе, составляя одно целое, причем второе по темпам развития закономерно обгоняет первое.

Так что же, является ли сфера услуг сектором, где имеет место паразитическое потребление стоимости, создаваемой в материальном производстве? Рыночная экономика и ее грамотное государственное регулирование естественным путем взаимоувязывают и балансируют соотношения всех секторов и отраслей в народном хозяйстве в интересах достижения эффективности, и роль сферы услуг сегодня оказывается в этом процессе определяющей. Подобно тому как серп и молот сейчас не являются символами орудий труда соответствующих слоев общества, так и вся сфера материального производства уже давно перестала играть ведущую роль, передав ее таким отраслям, как производство знаний и информации, электронная промышленность, Интернет, создание высоких технологий и коммуникационных систем.

6. Закон преимущественного роста I подразделения. Авторство этого "закона" принадлежит не Марксу, а Ленину, по-своему развившему идеи своего учителя. Действительно, в известных схемах расширенного воспроизводства Маркса ни о каком преимущественном росте того или иного подразделения (напомню: производство средств производства - I подразделение; производство предметов потребления - II подразделение) общественного производства речь не шла. Об этом речь пошла после публикации в 1893 г. небольшой работы В. Ленина "По поводу так называемого вопроса о рынках", где он внес поправки в марксовы схемы воспроизводства применительно к российским условиям того времени. Данные коррективы предполагали учет технического прогресса в виде роста органического строения капитала, когда постоянный капитал с увеличивается быстрее переменного v. Именно такой феномен наблюдался в 1890-е годы в России, осуществлявшей бурную индустриализацию экономики в условиях быстрого развития капитализма. Кстати, российские "народники" этот процесс отвергали, а Ленин, споря с ними, доказывал его необходимость и неизбежность.

Введя в схемы воспроизводства Маркса рост органического строения капитала, Ленин получил опережающий рост I подразделения, что, по всей вероятности, тогда имело место в России (хотя в его исследовании были использованы статистические данные всего за трехлетний период). Однако фанатичные последователи Ленина придали этому факту телеологическую окраску, бездоказательно распространив его на все времена и страны. Дискутируя с народниками, Ленин писал: "...Всего быстрее возрастает производство средств производства для средств производства, затем производство средств производства для средств потребления и всего медленнее производство средств потребления. К этому выводу можно было бы придти и без исследований Маркса во II томе "Капитала" на основании того закона, что постоянный капитал имеет тенденцию возрастать быстрее переменного: положение о быстрейшем возрастании средств производства есть простая перефразировка этого закона применительно ко всему общественному производству"(12).

Неосторожно сказанное 23-летним Лениным слово "закон" и стало затем Законом всей практики централизованного планирования не только в СССР, но и в других социалистических странах. Ничего подобного не было и не могло быть в странах с рыночной экономикой, никто о необходимости преимущественного роста I подразделения на Западе не говорил. А вполне логичная научная аргументация, подразумевавшая, что преимущественный рост I подразделения на деле означает ресурсопожирание, убывающую производительность средств производства, поскольку в расчете на их единицу выпуск конечных благ - предметов потребления - все уменьшается, в социалистических странах во внимание не принималась. Не включались в рассмотрение и фактические данные по странам Запада, которые не подтверждали существование данного "закона".

7. Теория концентрации и централизации производства и капитала. По Марксу и особенно по Ленину, капитализация прибавочной стоимости, или накопление капитала, неизбежно ведет к увеличению размеров отдельных предприятий. По мере развития капитализма производство все больше сосредоточивается на сравнительно небольшом числе крупных и крупнейших предприятий, особенно в тяжелой промышленности. На базе концентрации производства происходят концентрация и централизация капитала. В конечном счете все это приводит к образованию монополий, превращению капитализма в империализм и далее к загниванию, общему кризису и краху последнего.

При этом марксисты-ленинцы считали, что концентрация и централизация производства и капитала базируются на ликвидации малого и среднего бизнеса путем поглощения их крупным капиталом, уничтожения их индивидуальной самостоятельности, превращения многих малых и средних капиталов в один или несколько крупных. Нельзя не вспомнить и про изобретение Лениным еще одного "закона". Он писал, что существует "закон о преимуществе крупных хозяйств над мелкими"(13).

Однако практика этот вывод не подтверждает. Наряду со слиянием и поглощением фирм в реальной жизни имеет место постоянный процесс возникновения новых фирм и успешной экспансии предприятий малого и среднего бизнеса. Более того, обнаруживаются невероятная живучесть и приспособляемость этого бизнеса к меняющимся условиям рыночной конъюнктуры(14). К тому же во всех индустриальных странах (кроме, может быть, России, где до сих пор сохраняется в общественном мнении приоритет крупного производства) государство оказывает малым предприятиям значимую поддержку. В результате сегодня нет абсолютных монополий, хотя и присутствуют олигополистические формирования, конкурирующие между собой. Действует и отлаженная система взаимодействия малого и крупного бизнеса, защищаемая антимонопольным законодательством.

Например, в США насчитывается 21, 3 млн. различных экономических единиц, из них на долю предприятий, находящихся в индивидуальной собственности, приходится 74%, на долю корпораций - 19, на долю товариществ - 6% общей численности фирм. Причем число корпораций и товариществ в последние годы снижается, а число предприятий, находящихся в индивидуальной собственности, растет(15). Конечно, 500 крупнейших промышленных корпораций создают около 40% ВВП, но такая ситуация складывается в условиях рыночной конкуренции и рыночного баланса между различными формами собственности и бизнеса, партнерства и сотрудничества разных классов и социальных слоев. Именно этот баланс и делает американскую экономику устойчивой и эффективной. То же самое можно сказать и об экономических реалиях в рамках ЕС.

История капиталистической экономики - это история поиска оптимального сочетания разных форм, типов и размеров производства, бизнеса и капитала. Эффект взаимодополнения базируется на плюрализме организационных форм, на живительном духе конкуренции, внутренне мотивирующем поведение производителей. Поэтому никакого "закона", свидетельствующего о якобы "врожденном" преимуществе всего крупного над всем малым в экономике, просто не существует. Так что и в данном случае марксизм-ленинизм выпал из русла реального исторического и экономического процесса.

Тогда возникает вопрос: зачем же марксистам-ленинцам понадобилось сочинять не оправдавшую себя теорию концентрации и централизации производства и капитала? Это - аргумент в пользу тезисов о нарастании мощи пролетариата на крупных предприятиях, об обострении его классовой борьбы с буржуазией, интеллигенцией, крестьянством и прочими непролетарскими слоями населения и о неизбежности социалистической революции в мировом масштабе. С очевидностью жизнь пошла по другому пути.

8. Трактовка роли мелкого крестьянского хозяйства. Вопросу о роли крестьянства классики марксизма-ленинизма уделяли значительное внимание. Мелкое крестьянское хозяйство они рассматривали, во-первых, как неэффективное и потому исчезающее в результате все той же концентрации и централизации производства и капитала, а во-вторых, как базу для постоянного воспроизводства все новых и новых эксплуататорских слоев населения, враждебных рабочему классу. Они видели лишь один путь развития сельского хозяйства в условиях капитализма: разорение мелкого крестьянства и рост числа крупных капиталистических ферм (опять же по критерию размера), а не повышение рыночной эффективности аграрного производства за счет специализации, научно-технического прогресса и природно-климатических особенностей.

Представители социал-демократии, наоборот, считали, что закон концентрации вообще не действует в этой отрасли и что мелкое крестьянское хозяйство обладает устойчивой жизнеспособностью(16). Такой вывод С. Булгакова вызвал негодующую реакцию Ленина. Н. Кондратьев защищал идею фермерского пути развития сельского хозяйства в СССР, за что и был расстрелян по приказу Сталина(17).

Применительно к социализму классики марксизма-ленинизма выступали за развитие только крупных форм сельскохозяйственного производства, своего рода агроконгломератов, нашедших воплощение в советских колхозах и совхозах. Критикуя французского идеолога мелкого крестьянства Прудона, Энгельс писал, что при социализме "крупное землевладение представит нам желаемую основу для того, чтобы при помощи ассоциированных работников повести земледелие в крупном масштабе, при котором только и возможно применение всех современных вспомогательных средств, машин и т.п., и тем самым наглядно показать мелким крестьянам преимущества крупного хозяйства на началах ассоциации"(18).

Именно в результате реализации подобного подхода в СССР и было ликвидировано индивидуальное трудовое крестьянство, проведена насильственная коллективизация и было создано "социалистическое сельское хозяйство", продемонстрировавшее свою экономическую неэффективность и неспособность прокормить народ собственной страны. А между тем в огромном числе стран, вставших на путь нормального, сбалансированного рыночного развития, роль мелкого и среднего крестьянства на протяжении всего XX века была поистине громадна. И сегодня в странах Западной Европы насчитывается примерно 5 млн. ферм, доля сельского хозяйства в совокупном ВВП региона составляет порядка 4%. Во всех странах Запада уже давно сформирована оптимальная структура фермерского хозяйствования. Заметим, в соответствии не с критериями классовой борьбы или определенными политическими предпочтениями, а с законами рыночной экономики, вытесняющей из любой отрасли неэффективных производителей и стимулирующей рост числа и доли эффективных фирм! Мелкие, средние и крупные фермерские и иные хозяйства функционируют в рамках единого аграрно-промышленного комплекса и взаимодействуют друг с другом. Государство же всемерно помогает своему аграрному сектору, поддерживая его конкурентоспособность перед лицом иностранных производителей.

Однако классики марксизма-ленинизма исходили совсем из иных критериев, делая упор на пролетаризацию крестьянства и превращение части его в союзника рабочего класса для свержения ненавистного капиталистического строя. При этом рабочий класс, будучи классом более высокого порядка, должен был руководить крестьянством и вести его за собой. Более того, Маркс и Энгельс презирали "идиотизм сельской жизни", делая ставку на рабочий класс, считая крестьянство не революционным, а реакционным классом. Тем не менее к концу своей жизни Маркс пришел к выводу, что именно в России крестьянская община может стать базой для социалистической революции, и здесь он полностью солидаризировался с многими российскими "народниками", стремившимися к уничтожению самодержавия и победе революции любой ценой.

9. Концепция загнивания капитализма. Маркс и Энгельс ошибались и в своих прогнозах относительно саморазрушения капитализма. Они попросту экстраполировали в будущее тенденции, наблюдавшиеся в первой половине XIX в., и пришли в противоречие с новой жизнью. А жизнь на примере развитых стран показала, что капитализм сумел измениться, вобрав в себя мощную социальную составляющую и, изменив характер своих производительных сил, сумел адаптироваться к новым реалиям без политических потрясений и революций, перестроив взаимоотношения между трудом и капиталом, государством и бизнесом на основе социальных, экономических и политических реформ.

Базируясь на экономическом учении Маркса и Энгельса, писавших о неизбежности краха капитализма и становлении новой коммунистической общественной формации, Ленин разработал теорию империализма - последней стадии развития капитализма. Основу этой "теории" составляет вывод о якобы прогрессирующем паразитизме и загнивании капитализма на новой фазе своего развития. В работе "Империализм, как высшая стадия капитализма" Ленин предложил пять основных экономических признаков империализма: концентрация производства и монополии; финансовый капитал и финансовая олигархия; вывоз капитала; экономический раздел мира между союзами капиталистов; территориальный раздел мира между империалистическими державами. При этом он считал, что все указанные признаки выступают особыми формами проявления экономической сущности империализма - монополии.

О том, какими характеристиками обладают современные монополии, говорилось выше. Развитие мировой экономики после Ленина не подтвердило его оценок процесса монополизации. Не подтвердились и прогнозы о территориальном разделе мира, о перерастании капитализма "во всемирную систему колониального угнетения и финансового удушения горстью "передовых" стран гигантского большинства населения Земли". Правда, выводы Ленина, относящиеся к укреплению финансового капитала и вывозу капитала, оказались вполне адекватными реальным процессам, происходившим на протяжении XX в. Однако подобные мысли не были оригинальными. Рост финансового капитала и вывоз капитала начались еще в конце XIX в., то есть задолго до публикации его работы "Империализм, как высшая стадия капитализма". Эти тенденции были проанализированы и обобщены рядом западных ученых, в том числе Р. Гильфердингом, Дж. Гобсоном, К. Каутским, труды которых Ленин, живя в эмиграции, хорошо знал.

Выводы Ленина относительно постепенного загнивания и умирания капитализма на его новой, империалистической стадии также не подтвердились жизнью. Капитализм, как это очевидно, не только не "умирал в мучениях", а, наоборот, эволюционировал, гибко меняя многие свои формы, обогащался массой инноваций на путях социального, экономического и научно-технического прогресса. Тем не менее несмотря на реальные факты большевики выдвинули и тезис об "общем кризисе капитализма". Впервые этот тезис прозвучал еще при жизни Ленина в 1921 г. на III конгрессе Коминтерна (его "изобретателем" был будущий советский академик Е. Варга). Впоследствии он был подхвачен руководством ВКП(б) и КПСС, включен в важнейшие партийные документы и стал одним из столпов коммунистической идеологии и политики. И никогда большевики и другие марксисты не говорили об общем кризисе социализма, который нарастал на их глазах после смерти Сталина (это, кстати, говорит о том, что такая общественная система, как социализм, может существовать только в сверхтоталитарном, милитаризованном обществе).

Ленин и другие большевики по существу проигнорировали объективный процесс социального и иного обновления капитализма, укрепления и наращивания механизмов социальной поддержки населения, повышения оплаты труда, ликвидации наиболее одиозных элементов социального неравенства и несправедливости. И как хорошо известно, данный процесс продолжается, в том числе в виде массовых движений протеста и социального недовольства снизу, забастовочной борьбы, поддержки этих движений со стороны демократических партий, адаптации предпринимателей к меняющимся потребностям и возможностям экономической жизни. Проигнорировал Ленин и тенденцию к демократизации, превращению капитализма в высокой степени демократическое общество, стремящееся учесть интересы разных слоев и групп населения. Не обратил внимания Ленин и на ростки механизма государственного регулирования рыночной экономики в интересах поддержки свободного предпринимательства, честной конкурентной борьбы, демократии, рыночных институтов и гражданского общества.

Не выдерживает критики и ленинская трактовка современной стадии развития капитализма как империализма, то есть имперского господства буржуазии. В странах с рыночной экономикой на протяжении XX в. шел процесс интернационализации и интеграции их экономик в мировую, который органически перешел в процесс глобализации с использованием самых высоких информационно-коммуникационных технологий. Современные транснациональные корпорации стали главным инструментом этого процесса. Но данные тенденции не означают прекращения конкурентной борьбы между разными корпорациями и фирмами, не ведут к абсолютной монополии и диктату с нарушением принятых норм и правил. Наоборот, мировое сообщество активно воздействует на все мирохозяйственные связи и никакого империализма в экономике не потерпит. Демократический закон и порядок управляют современным мировым хозяйством, мотивацию к развитию последнего дает рыночный механизм, а не диктат, не сила.

10. Теория социализма. В работе "Критика Готской программы" Маркс писал, что при социализме работники в качестве свидетельства своего трудового вклада получают квитанцию о том, "что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов) и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда"(19). Эта "квитанция" - не деньги, а посредник в обмене, точнее, именной чек: "рабочая квитанция лишь констатирует индивидуальную долю участия производителя в общем труде и долю его индивидуальных претензий на предназначенную для потребления часть общего продукта"(20). В другой своей работе Маркс декларировал: "Раз общество возьмет во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем и господство продукта над производителем"(21).

Известный марксист А. Бебель в брошюре "Будущее общество" отмечал, что "новое общество производит не "товары", чтобы "покупать" и "продавать", но предметы для жизненных потребностей... Но раз в новом обществе нет товаров, то, в конце концов, нет и денег... Какое-нибудь свидетельство, печатный кусок бумаги, золото или жесть удостоверяют проработанное рабочее время, и владелец может обменять эти знаки на необходимые ему предметы потребления"(22).

Авторам этих идей, чистой воды утопистам-теоретикам и в голову не приходило, что реализация их на практике выльется в рабский труд политических заключенных, равенство в нищете, обязательную принудительную веру в светлое будущее, поразительную неэффективность производства, авторитаризм и тоталитаризм с претензией на мировое господство с явной агрессивностью. Уже в первые годы советской власти, в годы "военного коммунизма" на базе подобных рассуждений были отменены деньги и обмен товаров, созданы трудовые армии и боевые профсоюзы. Началась практика централизованного планирования и ценообразования, уравнительного распределения доходов, были сформированы такие органы административного управления экономикой, как ВСНХ, Госплан, отраслевые наркоматы и т.п., складывалась сталинская модель советской экономики, просуществовавшая вплоть до 1991 г. Данная модель, как известно, целиком и полностью основывалась на приказном, командно-административном механизме(23).

Согласно марксистской теории, социализм - это такое общественное устройство, которое ликвидирует не только частную собственность, но и конкурентный рынок и рыночное ценообразование, заменяя их государственной собственностью, прямым государственным администрированием в сферах производства и распределения товаров и услуг. При этом альтернативой рынку и конкуренции выступают план и социалистическое соревнование. С ликвидацией рынка в СССР был полностью отрезан путь для измерения результатов своего труда самими работниками - потребителями и производителями. Для десятков миллионов советских людей главным делом жизни стала добыча дефицитных товаров, а для правящей номенклатуры со времен Сталина социалистический строй стал средством обеспечения своего всевластия, обретения неограниченной возможности командовать и определять судьбы людей.

Советская политическая экономия практиковала ксенофобские "ритуальные пляски"(24) вокруг проблем производительных сил и производственных отношений, преимуществ социализма, претендовала на разработку особой "теории" построения нерыночной, централизованно планируемой мобилизационной командной экономики как прямого продолжения претендующих на сакральный характер работ Маркса-Энгельса-Ленина.

Однако и наука, и история доказали, что подлинный прогресс состоит не в уничтожении рынка, а в его постепенном и непрерывном совершенствовании. Рынок выступает в роли активного двигателя социально-экономического прогресса, развития демократии и демократических институтов. Преодоление "провалов" рынка осуществляется с помощью нерыночных средств (прежде всего государства), формируемых на демократической основе, но при безоговорочном признании хозяйственной необходимости самого рынка, в том числе и как базы для демократии. При этом ни о каком "подрыве товарного хозяйства"(25) и речи быть не может.

Так что марксизм оказался в стороне от поступательного развития рыночных отношений. Но этого мало: Маркс и Энгельс были сторонниками и теоретическими вдохновителями не только диктатуры пролетариата, но и гражданской войны. Маркс писал, что нужно сменить оружие критики на критику оружием(26) и призывал к революционному террору, чтобы "сохранить, упростить и концентрировать кровожадную агонию старого общества и кровавые муки родов нового общества". Здесь "только одно средство - революционный терроризм"(27). Он призывал не бояться гражданской войны(28) и смело штурмовать несправедливый, отживший свое эксплуататорский капиталистический строй и "наворованную буржуазией" частную собственность. Маркс категорически осуждал такие "буржуазные" феномены, как парламентаризм, демократия, система защиты прав и свобод граждан, что со временем породило и феномен правового государства, от которого старательно открещивались КПСС и все советские руководители, включая М. Горбачева. Не случайно М. Бакунин писал, что "по воспоминанию и по натуре он [К. Маркс] якобинец и его любимая мечта - политическая диктатура"(29). Более того, Ленин придерживался принципа "нравственно все то, что служит интересам революции и построения коммунизма". От этого жестокого принципа не отходил ни на шаг ни один из правителей бывшего СССР. Недаром К. Каутский также называл В. Ленина якобинцем.

А что такое пролетарская революция? По этому поводу Энгельс писал следующее: "Революция есть, несомненно, самая авторитарная вещь, какая только возможна. Революция есть акт, в котором часть населения навязывает свою волю другой части посредством ружей, штыков и пушек, то есть средств чрезвычайно авторитарных. И если победившая партия не хочет потерять плоды своих усилий, она должна удерживать свое господство посредством того страха, который внушает реакционерам ее оружие"(30). Таким образом, марксизм-ленинизм порождает геноцид и терроризм, злобу, ненависть и зависть в обществе, насилие и войны.

Утопична и непрактична марксистская идея о том, что счастливое будущее ценнее и важнее настоящего. Жизнь показала, что главная ценность - это наше настоящее, которое надо совершенствовать. Неспроста в мире бизнеса давно уже сформировалось следующее правило: "Денежная единица, полученная сегодня, стоит больше, чем денежная единица, которую мы получим в будущем". Тем не менее, опираясь на марксизм, большевики в России в своих декларациях всегда ориентировались на будущее в ущерб настоящему (правда, отнюдь не в номенклатурных привилегиях).

Марксисты и особенно большевики всегда делали особый упор на массы, на толпу, пропаганду среди многолюдья. Но они игнорировали отдельного человека, его интересы, его мысли, заставляя этого человека быть общественным, стадным, не смеющим идти своим индивидуальным путем. Они были убежденными сторонниками жесткой трудовой повинности, трудовых армий. Всем памятен нелепый принцип: "Кто не работает, тот не ест" (то есть не едят ни старики, ни дети! ). В этих условиях трудящийся, следовательно, не имеет права выбора, его принуждают, назначают туда, куда нужно начальству, а его мнение немногого стоит. И диктатура пролетариата жестко расправлялась с непослушными. "В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, - писал Ленин, - дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы... В другом поставят их чистить сортиры. В третьем - снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал над ними, как за вредными людьми. В четвертом - расстреляют на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве. В пятом - придумают комбинации разных средств"(31).

В бывшем СССР всех нас старательно учили тому, что социализм - это самая прогрессивная, жизнеспособная и эффективная общественная система, которая будет жить вечно, а несправедливый, реакционный и неэффективный капитализм после естественного процесса своего загнивания и умирания уйдет в небытие сам собой, хотя и не без помощи пролетарской революции. И что же произошло?

А произошло то, что в небытие ушли социализм и те идеология и теории, на базе которых он создавался и развивался на протяжении короткого исторического времени. Основные теоретические и программные положения Маркса, Энгельса не воплотились в жизнь на Западе, в индустриально развитых странах. Наши классики были очень огорчены этим. И только Ленин сумел осуществить идеи марксизма в одной стране - в России в условиях войны и страшных социальных беспорядков внутри страны. Через 30 лет эти идеи были реализованы в других странах также благодаря войне. Но сейчас все обстоит по-другому. Идеи марксизма-ленинизма исповедуют лишь четыре страны - КНДР, Куба, Китай и Вьетнам. Однако две последние уже признали частную собственность, рынок и конкуренцию, и нет сомнений в том, что на деле они осуществляют постепенный переход от социализма к капитализму. Что касается первых двух стран, то они, безусловно, встанут на тот же путь, но несколько позже.

И можно сколько угодно спорить по поводу живучести или ценности тех или иных идей или теорий, но жизнь и практика все равно останутся главными критериями Истины. В этой связи трудно согласиться с мнением А. Бузгалина и А.Колганова, которые утверждают, что следует "признать скорее правоту марксова прогноза более чем столетней давности, нежели гораздо более "свежих" прогнозов рыночных фундаменталистов"( 32). Эти марксисты-фундаменталисты по-марксистски высокомерно критикуют Е. Гайдара и В. May, снисходительно упрекая их в том, что они плохо учили политэкономию и марксистско-ленинскую теорию, когда были студентами. В этой связи вспоминается, как Маркс и Энгельс грубо ругали всех, кто с ними не соглашался, называя оппонентов "вульгарными экономистами" и даже похуже. Так же поступал и Ленин.

Тем не менее даже А. Бузгалин и А. Колганов, скорее, следуют иному, а точнее, прямо противоположному тезису: "Было бы глупо отрицать факт кризиса марксизма, обозначившегося и развивавшегося во второй половине XX в."(33) Вот с этим тезисом трудно не согласиться.

***

Весь этот спор между современными, но устаревшими марксистами и их критиками лишь на первый взгляд выглядит как теоретический. Но на самом деле это не так. В условиях намечающегося поворота в государственном управлении российской экономикой и всем обществом, тоже вызывающем острые теоретические споры, обращает на себя внимание тот факт, что в российской экономической науке сохранилась целая школа сторонников марксистско-ленинской экономической теории, адептов возврата, хотя бы частичного, к социализму. Под авторитарный курс уже подводят фундамент, например, "обосновывая" возврат к планированию, к централизованно управляемому развитию. Так, Ф. Клоцвог и Л. Чернова пишут: "Решение задачи удвоения ВВП России за десятилетний период требует качественного изменения общего курса страны, которое можно было бы назвать переходом к стратегии управляемого развития... Необходимо шире использовать методы индикативного планирования и управления, создать систему государственного маркетинга... активизировать государственное регулирование"(34).

Все это мы уже проходили. Поэтому сегодня особенно важно сплотить те истинно научные силы в нашей стране, которые не дадут нам сойти с пути рыночных и демократических преобразований, интеграции в современную мировую науку и мировую экономику.

***

1 Гайдар Е., May В. Марксизм: между научной теорией и "светской религией" (либеральная апология). - Вопросы экономики, 2004, N 5-6.

2 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 342.

3 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 210.

4 Майер Т. Трансформация социал-демократии. Партия на пути в XXI век. М., 2000, с. 45.

5 Независимая газета, 1999, 30 ноября.

6 Ленин В. Поли. собр. соч., т. 22, с. 221-222.

7 См.: Политическая экономия. М.: Госполитиздат, 1954, с. 142-145 (и вплоть до: Политическая экономия. М.: Госполитиздат, 1988, с. 185).

8 Убедительные свидетельства в пользу этого тезиса приводятся в: Гребнев Л. "Мавр" возвращается? А он и не приходил... (к дискуссии о значимости научного наследия К. Маркса) - Вопросы экономики, 2004, N 9, с. 99-100.

9 Шумпетер И. Капитализм, социализм и демократия. М.: Экономика, 1995, с. 59.

10 Цит. по: Рогалина Н. Борис Бруцкус - историк народного хозяйств;) России. М., 1998, с. 151.

11 Маркс писал: "...Производительным трудом является труд, производящий товары, а непроизводительным трудом - труд, производящий услуги... Все производственные работники, во-первых, доставляют средства для оплаты непроизводительных работников, а, во-вторых, доставляют продукты, потребляемые теми, кто не выполняет никакого труда" (Маркс К. Теории прибавочной стоимости, ч. I. M., 1955, с. 143, 156).

12 Ленин В. Полн. собр. соч., т. 1, с. 71.

13 Ленин В. Поли. собр. соч., т. 1, с. 410.

14 См., например: Гильфердинг Р. Финансовый капитал. М., 1959, с. 475.

15 Государство и рынок: американская модель. М., 1999, с. 12.

16 Булгаков С. Героизм и подвижничество. М.: Русская книга, 1992, с. 8.

17 Сталин был убежден в том, что индивидуальное крестьянство всегда "выделяет из своей среды, порождает и питает капиталистов и вообще разного рода эксплуататоров, и поэтому надо насаждать в деревне крупные социалистические хозяйства в виде совхозов и колхозов" (Сталин И. Вопросы ленинизма. Изд. 11-е. М., 1952, с. 201, 311).

18 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 281.

19 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 18.

20 Там же, т. 23, с. 104.

21 Там же, т. 20, с. 294.

22 Бебель А. Будущее общество. М., 1918, с. 22, 23.

23 Организация социалистического общества в СССР базировалась на принципах первобытного коммунизма. Это принципы общего котла, замкнутого и самодовлеющего производства, коммунистического владения средствами производства, натурального обмена и централизованного планирования производства, социального неравенства и всевластия вождя. Все это цивилизованное общество давно оценило как дикость и варварство. Однако в работах марксистов-теоретиков указанные принципы часто превозносились до небес. Так, Р. Люксембург с большой симпатией описывает первобытный коммунизм в племенах германцев, инков, ирокезов, в индийских и русских общинах, а также в Спарте и на Крите в древние времена. Она пишет, например, о "сказочном коммунистическом государстве в Перу", где коммунистические идеалы "уже практически были проведены в жизнь". И далее: "Таким образом, благодарная традиция седой древности протягивает свою руку революционным стремлениям будущего..." (Люксембург Р. Введение в политическую экономию. М., 1960, с. 116, 127). Более того, она декларирует, что деньги "являются совершенно бессмысленным продуктом, непригодным для какого-то бы ни было потребления в частной жизни людей. Это бессмысленное изобретение" (там же, с. 261).

24 Бузгалин А., Колганов А. Нужен ли нам либеральный марксизм? (о статье Е. Гайдара и В. May "Марксизм: между научной теорией и "светской религией"" - Вопросы экономики, 2004, N 7, с. 140.

25 Бузгалин А., Колганов А. Нужен ли нам либеральный марксизм? - Вопросы экономики, 2004, N 7, с. 148.

26 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 422.

27 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 5, с. 494.

28 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 33, с. 172.

29 См.: Встречи с историей, 1990, вып. 3, с. 90.

30 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 305. 31 Ленин В. Полн. собр. соч., т. 35, с. 204.

32 Бузгалин А., Колганов А. Нужен ли нам либеральный марксизм? - Вопросы экономики, 2004, N 7, с. 134.

33 Там же, с. 138.

34 Экономист, 2004, N 9, с. 56, 62.