НЕИЗВЕСТНЫЙ ФРИДМЕН: ВКЛАД ВЕЛИКОГО МОНЕТАРИСТА В РАЗВАЛ БРЕТТОН-ВУДСА.

С. МОИСЕЕВ, кандидат экономических наук, директор Центра экономических исследований Московского международного института эконометрики, информатики, финансов и нрава

"Доводы Фридмена сплотили экономистов-академиков в организованную группу давления, проникли в международную валютную бюрократию, а затем и в Белый дом при президенте Никсоне. Интеллектуальное восстание Фридмена против "папской" власти МВФ вернуло нам национальный экономический суверенитет".

Р. Лизон, профессор экономики

Университета Мердока (Австралия), эссе "Упадок и конец Бреттон-Вудса"

Настоящая статья посвящена анализу роли личности в экономической истории - тому, как неустанные усилия одного человека способны привести к изменениям в глобальной экономике. Таким ученым, сумевшим совершить радикальный переворот в международной валютной системе в 1970-е годы, был Милтон Фридмен, профессор Чикагского университета. Широкой публике он известен прежде всего как основоположник монетаризма, разработчик теории потребления, идеологический противник государственного вмешательства в экономику. Однако сравнительно мало известно о его реформаторских инициативах и активном участии в демонтаже Бреттон-Вудской системы.

Спустя годы после коллапса Бреттон-Вудса М. Фридмен написал введение к антологии, изданной "Американской коалицией в поддержку гибких валютных курсов" (American Coalition for Flexible Exchange Rates), которая была сформирована, чтобы предотвратить возвращение к системе фиксированных курсов(1). По воспоминаниям современников, университетские экономисты середины XX в. являлись как бы членами некой "коалиции", выступавшей против введения гибких валютных курсов. Фридмен в одиночку бросил вызов Бреттон-Вудской "коалиции" и несмотря на все сложности академической битвы победил.

В противостоянии сторонников гибких и фиксированных курсов можно выделить несколько этапов. На первом из них была разработана теоретическая концепция плавающих курсов. На втором - малочисленные поборники "плавания" сформировали лоббистскую группу, идеи которой проникли в академические круги и отчасти в международные финансовые организации и центральные банки. На третьем - либеральный дух Чикагской школы закрепился в Белом доме при президенте Р. Никсоне, благодаря чему сторонники гибких курсов одержали политическую победу. Наконец, на последнем, четвертом этапе возник рынок срочных валютных контрактов. Начало первого и второго этапов во многом было инициировано Ф. Махлупом. На остальных - главные роли принадлежали министрам финансов США Дж. Шульцу и У. Саймону, а также их заместителям, включая П. Волкера, будущего главу ФРС США. Волею судеб Фридмеп оказался участником всех этапов валютной "революции".

Гибкие курсы: рождение идеи

В годы второй мировой войны будущий "отец" монетаризма работал в Министерстве финансов США. Хотя оно активно участвовало в подготовке проекта международной валютной реформы совместно с командой Дж. М. Кейнса, Фридмен не был задействован в строительстве Бреттон-Вудской системы. Он занимался в основном сбором и обработкой статистических данных по заказу Министерства обороны. В сентябре 1946 г. Фридмен вернулся в Чикагский университет на должность доцента экономики. На политическую авансцену он вышел после поездки по послевоенной Европе в 1947 г. Став участником либерального политэкономического общества "Мон-Пелерин" (Mont Pelerin Society), организованного Ф. фон Хайеком, Фридмен начал активную пропаганду принципов свободного рынка. Наибольшее впечатление на него произвело немецкое экономическое чудо. В 1948 г. министр экономики Западной Германии Л. Эрхард отменил административный контроль над ценами, временно ввел плавающую марку и добился впечатляющего экономического роста. Немецкий опыт резко контрастировал с происходящим в Великобритании, экономика которой стагнировала под бременем жесткого государственного контроля над ценами, зарплатой и валютными операциями.

Очень скоро Фридмену представилась первая возможность заявить о своей либеральной позиции. Для поддержания обменного курса национальной валюты Канада была вынуждена ввести ограничения на импорт, а также контроль над ценами. В результате предпринятых Банком Канады действий возросла инфляция па внутреннем рынке. Для Фридмена это был знак - выходом из ситуации может быть переход к либеральному валютному рынку и плавающему обменному курсу. Свое мнение он озвучил на "круглом столе" с участием руководства Банка Канады, дискуссия с которым транслировалась по радио из Чикагского университета. В определенной степени его аргументы подействовали, и в Банке Канады под грифом

"секретно" в 1948 г. был разработан проект гибкого курса для выявления "естественного уровня" канадского доллара, который в сентябре 1950 г. отправился в свободное "плавание", что довольно враждебно было воспринято в МВФ. Одностороннее решение Канады, по мнению руководства Фонда, подрывало обязательства, скреплявшие международную валютную систему, поэтому оно предпочло интерпретировать канадскую политику валютного курса как расширение "коридора" допустимых колебаний. Эксперимент Канады с гибким курсом продолжался до мая 1962 г. Она также первой из промышленно развитых стран вышла из системы фиксированных курсов 31 мая 1970 г.

Осенью 1950 г. М. Фридмен был назначен специальным представителем в Европе по реализации плана Маршалла. Хотя формально в его задачу входил анализ последствий создания Европейского сообщества угля и стали, он заинтересовался проблемами немецкого платежного баланса. В результате появился меморандум "Гибкие обменные курсы как разрешение немецкого валютного кризиса" (1953 г.). "В отсутствие политического объединения [в Европе], - писал Фридмен, - единственная альтернатива, позволяющая создать Общий рынок, - это гибкие обменные курсы валют государств-членов Европейского сообщества"(2). Однако правящие круги Германии не проявили никакого интереса к его рекомендациям.

В 1953 г. профессор Фридмен написал знаменитый очерк "Доводы в пользу плавающих валютных курсов". Чикагский экономист рассматривал гибкие курсы как единственную надежную гарантию свободы внешней торговли. По его мнению, в условиях "плавания" "международные картели исчезли бы", и США "могли бы в значительной мере устранить опасность возникновения внутренних монополий"(3). Идея свободной торговли служила главным доводом в пользу плавающих курсов. Правительства не имеют права навязывать какие-либо торговые ограничения для защиты обменных курсов.

Фиксированные курсы затрудняют процесс макроэкономической адаптации. Внутренние цены могут обладать различной степенью гибкости или изменяться медленно, в результате при фиксации курса макроэкономическая адаптация проявляется в корректировке выпуска продукции. Последовательное снижение реального дохода - неэффективный метод приспособления к внешним токам. Вместо этого целесообразнее позволить рынку изменять соотношение цен в разных странах через плавающий валютный курс. Кроме того, Фридмен отрицал антиинфляционные возможности фиксации курса. Он полагал, что гибкие курсы препятствуют накоплению инфляционного дифференциала между валютами, возникающего в случае фиксации. В конечном счете инфляционный дифференциал вызывает большую девальвацию, что для экономики болезненнее частой незначительной корректировки. "Плавание", по мнению Фридмена, позволит снова "стать владельцем собственного дома": денежные власти смогут концентрироваться на внутренних задачах, ценах и занятости. Гибкие обменные курсы служат средством объединения взаимозависимых стран через свободную торговлю при максимальной внутренней денежно-кредитной независимости", - заключал он(4).

Фридмен был не первым экономистом, размышлявшим над возможностью "плавания" курсов. Его предшественником являлся Г. фон Хаберлер, один из лидеров австрийской школы. Однако в 1930-е годы в научных и деловых кругах его никто не поддержал. Среди современников Фридмена идея гибких курсов интересовала Дж. Мида, профессора Лондонской школы экономики, для которого в отличие от Фридмена гибкие курсы были "академическим экзерсисом утопической формы"(5). Он считал, что "плавание" представляет собой реальную опасность для экономики в виде инфляции, поэтому власти стран Запада вряд ли примут неконтролируемую систему свободно плавающих обменных курсов. Фридмен оказался единственным экономистом, твердо верившим в будущее гибких курсов и приложившим огромные усилия для воплощения своего идеала в жизнь.

Преподаватели и коллеги по университету поддержали идеи Фридмена, соответствовавшие либеральной традиции чикагской школы. Как писал президент Американской экономической ассоциации (АЭА) Дж. Гэлбрейт, свободный рынок воспринимался представителями чикагской школы как "мистика, сверхестественный идеал, который вызывает к себе религиозное отношение"(6). Другой известный американский экономист, почетный профессор Массачусетского технологического института, Ч. Киндлбергер заметил, что гибкие курсы были для чикагских экономистов "Богом" и Гарри Джонсон(7), а не Фридмен выступал "архиепископом Кентерберийским (глава англиканской церкви - С.М. )"(8).

В целом в академических кругах идея плавающих курсов пользовалась весьма ограниченной поддержкой. Ее сторонников считали абстрактными фантазерами и приверженцами "экономической ереси". В ходе телевизионных дебатов между М. Фридменом и П. Самуэльсоном последний выразился весьма недвусмысленно: "Не уверен, должны ли мы как взрослые люди впустую тратить время для обсуждения этой утопии"(9). Большинство экономистов, включая и Самуэльсона, считали, что если доллар окажется в неравновесном состоянии, скорее произойдет ужесточение прямого контроля над ценами и зарплатой, нежели переход к плавающему курсу.

Фридмен и академические ученые против центробанковского ареопага

Официальные круги не воспринимали "экономическую ересь" вплоть до самой "кончины" Бреттон-Вудса, продемонстрировав свою неспособность конструктивно заглянуть в будущее. Начало 1960-х годов ознаменовалось новым этапом строительства международных институтов после Бреттон-Вудской конференции. Преобразования были направлены на защиту и поддержку системы фиксированных курсов. Ведущие страны сформировали Группу десяти, различные комитеты МВФ и Рабочую группу Комитета экономической политики ОЭСР. В ходе конфиденциальных встреч американских и европейских представителей центральных банков обсуждался вопрос создания наднационального регулирующего органа последней инстанции. Обновление международных институтов и укрепление сотрудничества должны были привести к учреждению всемирного центрального банка. Его составные части уже существовали в виде МВФ, ОЭСР и Банка международных расчетов. В конечном счете все международные институты и соглашения должны были сформировать основу одной системы, объединенной фиксированными курсами. Руководство ведущих центральных банков считало себя "пифагорейским духовенством, хранящим мистические тайны, сила которых уменьшится, если они будут выставлены напоказ перед вульгарной публикой"(10). Высшие должностные лица министерств финансов и центральных банков регулярно проводили встречи, на которые "посторонние зрители" не допускались.

Р. Руза, видный член центробанковского клуба, описывал действия его участников в терминах "военной доктрины: кольца внешней и внутренней защиты доллара и системы фиксаций"(11). Высшие должностные лица ощущали себя воинами, борющимися с любой недисциплинированной или корыстной национальной экономической политикой, которая могла бы привести к тому, что цена иностранной валюты отличалась бы от установленной международными официальными инстанциями.

Единство руководства денежных властей развитых стран принесло определенные плоды. В первые годы функционирования Бреттон-Вудской системы было проведено несколько девальваций, а в небольшой группе стран обнаружилась "измена" - переход к плавающим курсам валют. Однако после 1957 г. руководство МВФ сообщило о полной ликвидации подобных тенденций. Возвращение Италии, Греции и Канады в систему фиксированных курсов приветствовалось международной финансовой элитой, поскольку оно укрепило предубеждение МВФ против введения плавающих курсов. В 1960-е годы МВФ при поддержке ФРС США добился того, чтобы пересмотр уровня фиксации допускался только в исключительных случаях. К 1965 г. правление МВФ перестало обсуждать роль обменных курсов в механизме макроэкономической адаптации.

Администрация президента США Дж. Кеннеди настаивала на том, чтобы цена доллара в золоте оставалась неизменной, и на заседаниях Министерства финансов США эта тема не поднималась. Известные академические ученые, такие, как Дж. Тобин, протестовали, негодуя, что международная финансовая политика оказалась фактически заброшенной. Официальные круги всемерно поддерживали Бреттон-Вудский "тотем" в ущерб эффективности американской экономики. При принятии решений ответственные должностные лица прибегали к секретным обсуждениям, игнорируя советы ученых. В ответ три известных экономиста - Ф. Махлуп, Р. Триффин и У. Феллнер (участвовавшие в ежегодных встречах МВФ на правах гостей) решили сформировать в качестве организованной оппозиции международную исследовательскую группу.

Группе, собранной тремя экономистами, предстояло изучить роль валютного курса в макроэкономической адаптации. Исследовательскую команду возглавил Ф. Махлуп. Правительственные экономисты были исключены из совместной работы. М. Фридмен первоначально тоже принял участие в ее деятельности, однако из-за большой занятости не смог активно сотрудничать в ее рамках, о чем впоследствии сожалел.

В 1963-1964 гг. группа, в которую вошли 32 известных экономиста, провела четыре конференции в городке Белладжио (Италия), а результаты ее работы были переданы прессе. Команда экономистов во главе с Ф. Махлупом получила название "Группа Белладжио" (Bellagio Group). Эффективность ее работы оказалась столь высокой, что к регулярным встречам ученых присоединились эксперты центральных банков и министерств финансов. Номинально согласие между экономистами-теоретиками было достигнуто, однако вскоре изобилие предложений выявило множество взглядов на будущее валютной системы. "Группа Белладжио" выпустила две версии "Планов реформы международной валютной системы"(12), содержащие 37 предложений о том, как исправить Бреттон-Вудскую систему. Университетские экзерсисы носили нескоординированный характер и часто противоречили друг другу. В издании "Мировые планы валютной реформы и проблемы" (1963 г.) Г. Грубела содержалось 24 отдельных проекта и комментария. За несколько лет было выработано множество различных предложений по реформе международной валютной системы (см. табл.).

В числе этих предложений были как радикальные, так и консервативные. Максимум, на что были готовы пойти кейнсианцы, - повышение гибкости обменных курсов для малых открытых экономик. В частности, основоположник американского кейнсианства Э. Хансен предлагал использовать возможности активной государственной политики для сохранения фиксированных курсов. Европейским ученым ближе была линия на фиксацию курсов. Идея товарного стандарта Ф. Грэма получила широкую поддержку в Западной Европе. В 1960-е годы за нее ратовали Н. Калдор, советник Казначейства

Великобритании, и голландец Я. Тинберген, первый нобелевский лауреат по экономике (1969 г.). Представители австрийской школы, поддержанные французскими, немецкими и швейцарскими экономистами, пошли еще дальше, предложив вернуться к золотому стандарту.

Не все концепции реформы международной валютной системы могли претендовать на звание "ведущей". Возможность признания доктрины реформы определялась несколькими факторами. Во-первых, доктрина должна была иметь собственное "лицо" и значительно отличаться от других. Во-вторых, она могла быть жизнеспособной при условии, что главный разработчик или их группа придерживались конкретной традиции или принадлежали к какой-то школе экономической мысли. Без фундаментальной поддержки со стороны академической науки любые реформаторские предложения, пусть даже здравые, выглядели бы необоснованными. В-третьих, доктрина реформы была обречена на провал, если она не находила общественного признания и поддержки экономических комментаторов и наблюдателей в средствах массовой информации. Наконец, в-четвертых, реформаторские предложения должны были быть созвучны идеям американо-британского академического сообщества. Несмотря на провозглашаемый космополитизм международной политической экономии, если доктрина реформы противоречила им, она не получала широкого распространения. В частности, по этой причине в международных финансовых кругах в должной мере не прислушивались к идеям европейских ученых.

С точки зрения денежных властей, академические экономисты не просто "нарушали покой", их модели едва ли могли быть реализованы центральными банками без провоцирования валютного кризиса. Тем не менее началось "расшатывание" общественного мнения. Проблемы платежного баланса США в середине 1960-х годов позволили приверженцам гибких курсов привлечь дополнительных сторонников. "Экономическая ересь" распространилась за пределы университетов и достигла официальных кругов, тема реформы поднималась ведущими газетами и стала озвучиваться политиками и общественными деятелями.До конца Бреттон-Вудской истории МВФ занимал консервативную позицию, официально отстаивая старую систему курсов вплоть до августа 1970 г.

Дебаты, перевернувшие мир

Накал дискуссий в академических и правительственных учреждениях оказался столь высоким, что в течение короткого времени было проведено несколько конференций, решивших участь Бреттон-Вудской системы за несколько лет до ее ликвидации. Первая конференция прошла в Принстоне в апреле 1966 г. На ней У. Феллнер с сожалением констатировал, что идея гибкого обменного курса "удостоилась незначительного внимания со стороны официальных кругов". Г. фон Хаберлер потребовал перехода к изменяющемуся валютному курсу как к "единственной альтернативе всевозрастающему контролю". Его поддержали большинство университетских ученых, включая тройку лидеров - Махлупа, Триффина и Феллнера. Как категорично выразился Ф. Махлуп, применение прямого контроля вместо плавающих курсов - это "беспечное извращение экономической мысли или лицемерное использование предлога для сокрытия реальной цели навязываемых ограничений"(13). В МВФ вежливо проигнорировали их выступления.

В ответ Дж. Стиглер в апреле 1966 г. организовал в Чикагском университете конференцию "Выбор политики в экономике с полной занятостью". Ее цель состояла в том, чтобы показать, насколько критика гибких курсов невнятна и иррациональна. Конференцию открыл М. Фридмен, огласивший свой знаменитый лозунг: "Инфляция всегда и везде была денежным феноменом". Фиксированные курсы и связанные с ними ограничения приводят к возникновению подавленной инфляции и беспокойству за будущее. Подавление инфляции разрушает политическую свободу и создает коллективистскую экономику, заключил Фридмен. В случае смягчения валютных и ценовых ограничений он предсказывал инфляцию в умеренном диапазоне 3-10%. Глава группы экономических советников при президенте США Л. Джонсоне Г. Экли назвал монетаристское объяснение инфляции "доктринальным, имеющим небольшую актуальность для текущего момента".

В мае 1966 г. Р. Солоу под крышей Принстонского университета собрал противников "экономической ереси", главным образом кейнсианцев. В своем выступлении он отметил, что попытка представить денежно-кредитную политику в качестве единственной причины и единственного решения проблемы инфляции примитивна и недостойна научного анализа. Вторую чикагскую конференцию в сентябре 1966 г. открыл В. Жискар д'Эстен. Он полагал, что золотодевизныи стандарт обречен, в чем безуспешно пытался убедить британского министра финансов. В поисках единомышленников д'Эстен примкнул к чикагской школе. На конференции он заявил, что "валютные курсы зафиксированы слишком жестко" и с этим "фетишем нужно бороться"(14). Француз первым нарушил негласный кодекс официальных международных кругов, которые оставались "дружественными" по отношению друг к другу, игнорировали реформаторские предложения и согласовывали свои позиции. Д'Эстен ввел участников конференции в курс дел центробанковского ареопага. По ее завершении чикагские монетаристы договорились о тактике "ведения боев" и об активной пропаганде реформы международной валютной системы.

В следующем году чикагские планы начали воплощаться в жизнь - состоялись открытые дебаты М. Фридмена и Р. Руза. "Отец" монетаризма занимал тогда пост президента АЭА. Руза возглавлял группу министров финансов и управляющих центральных банков Группы десяти, уполномоченную провести экспертизу функционирования международной валютной системы, а также был президентом Американской финансовой ассоциации. Кейнсианцы, П. Самуэльсон и министр финансов США Д. Диллон высоко ценили его, а директор-распорядитель МВФ П. Якобссон наделил Руза титулом "второй человек после Мартина Макчесни" (глава ФРС США).

Дебаты между Фридменом и Руза о валютных курсах были уже далеко не умозрительной дискуссией академических ученых: речь шла о практических шагах в американской валютной политике. Банкир Руза отчетливо понимал угрозу, связанную с растущим дефицитом платежного баланса США, однако полагал, что ее можно устранить, уменьшив нехватку ликвидности и увеличив денежное предложение. В работе "Доллар и мировая ликвидность" Р. Руза предлагал создать "деньги, которые могут быть универсально приемлемыми для центральных банков мира"(15). Фактически он придерживался монетаристского рецепта финансового оздоровления, который Фридмен проповедовал на внутреннем рынке. Однако банкир опасался плавающих курсов, поскольку для него они олицетворяли анархию "кровавых боев", во время которых страны проводят систематические конкурентные девальвации, чтобы получить мгновенное торговое преимущество. Договор Бреттон-Вудса служил средством "вооруженного перемирия", "защитной стеной" перед "открытой экономической войной".

Фридмен тщательно проанализировал как сильные, так и слабые стороны позиции противника. Он справедливо отметил, что идея гибких курсов отклоняется "частично из-за сомнительной интерпретации ограниченного исторического опыта"(16). Политическое нежелание прибегнуть к валютным нововведениям для Фридмена означало задержку в культурном развитии под воздействием традиции и из-за недостаточного понимания. Его аргументы были просты: "Позвольте фиксированной цене отличаться от цены, которая уравновесила бы рынок, и вам потребуются геркулесовы усилия для ее удержания... зафиксируйте цены - и проблемы умножатся; позвольте ценам самим найти собственный уровень на свободном рынке и проблемы исчезнут"(17). В результате контроля возникнут новые торговые квоты и ограничения станут более жесткими. Фридмен нашел самое слабое место в защите противника - адаптационную асимметрию Бреттон-Вудской системы. Ее фундаментальным недостатком было то, что страны с дефицитом платежного баланса испытывали большее бремя адаптации, нежели страны с его профицитом. Фиксация курсов, на взгляд Фридмена, вела к кризисам, которые обеспечивали "максимум спекулятивной дестабилизации, худший из двух миров [высокую инфляцию или безработицу]". Первоначально чикагский экономист серьезно опасался дестабилизирующих спекуляций при плавающих курсах. Однако, изучив послевоенный опыт, он назвал свои опасения "пугалом на похоронах, не имеющим реального подтверждения". Спекуляции возвращали валютную систему в равновесие - ведь "рынок всегда прав". Напротив, Бреттон-Вудская система обладала врожденной неустойчивостью, которую удавалось ослабить лишь на основе достижения политического компромисса. Предложения Руза по расширению мировой ликвидности Фридмен считал попыткой установить контроль над ростом внутренних зарплат и цен, "стандартным ответом человека, который не может справиться со своими делами"(18). В итоге Руза признал, что рынок вполне сможет существовать без фиксированных курсов и нет никаких технических или организационных препятствий для "запуска" системы Фридмена. Однако будущее валютной системы виделось банкиру в тумане неопределенности, он предполагал, что после отмены ограничений появятся блоки стран, в рамках которых смогут поддерживаться фиксированные валютные курсы, но между валютами стран, принадлежащих к разным блокам, конвертируемость будет невозможной, то есть возникнет бартер. Руза проиграл дебаты Фридмену, выразив "большое уважение к его способности делать свои аргументы достоверными и убедительными... что обязывает меня подробнее изучить его предложение"(19). Приверженцы "экономической ереси" торжествовали.

Шок Никсона

В 1945 г. около 90% экономистов АЭА одобрили заключение Бреттон-Вудских соглашений. За 15 лет, прошедших от написания Фридменом очерка в защиту плавающих валютных курсов до занятия им поста президента АЭА, мнение экономистов развернулось на 180 градусов. По его оценке, доля экономистов, одобряющих увеличение гибкости обменных курсов, повысилась с менее чем 5% до более 75%(20). Некоторые из идейных противников "плавания" продолжали верить в жизнеспособность фиксации, но на их аргументы довольно скоро перестали обращать внимание.

В 1968 г. А. Берне, директор Национального бюро экономических исследований (США), пригласил М. Фридмена на работу в консультативную группу экономических советников при президенте Р. Никсоне. Так он оказался в составе Комитета по переизбранию президента Никсона. Перед Комитетом стояли 20 целевых задач, в том числе формулирование международной экономической политики. Фридмен не входил в группу по международной политике, однако подготовил свои предложения по валютной реформе. Никсон ждал от экономистов любые предложения, которые могли бы представлять политическую ценность в ходе предвыборной кампании.

В октябре 1968 г. Фридмен под грифом "секретно" подготовил меморандум "Предложение по разрешению американских проблем платежного баланса". Он рассматривал систему гибких курсов как единственное средство решения проблем платежного баланса и избежания глубокого кризиса. Успех преобразований должен был обеспечить республиканской партии политическое господство на несколько десятилетий вперед. Фридмен предрекал, что на экономическом фронте от "плавания" доллара будут только выгоды и никаких издержек. Он даже заготовил для Никсона проект речи, объявляющей конец Бреттон-Вудской системы. Предполагалось, что президент произнесет спич через две-три недели после инаугурации. О международных последствиях никто не думал. Фридмен напутствовал: "Мы - великая нация. Доллар - ведущая валюта в мире. Мы должны вести себя как подобает великой нации, не унижать себя переговорами о том, чтобы другие страны согласились "позволить" обесценить нам свою валюту"(21). Однако полет мысли Фридмена был прерван А. Бернсом. В феврале 1970 г. Никсон назначил его главой ФРС США и тот убедил президента в поспешности предложений М. Фридмена.

Вместо ожидаемой реформы администрация Никсона объявила о переходе к Новой экономической политике, которая должна была спасти страну от надвигающегося спада. Белый дом предполагал использовать политику регулирования доходов и негласного давления на профсоюзы, чтобы остановить растущую инфляцию. Запасным вариантом служил "пакет" драконовских мер, включающий "замораживание" цен и заработной платы, а также введение гибкого курса доллара. По прошествии нескольких дней после оглашения Новой экономической политики Фридмен повторно сформулировал свои предложения, касающиеся цены на золото, и представил их Никсону. Он указывал, что фиксированная цена золота дает конкурентные преимущества торговым партнерам США и новая администрация Белого дома должна воздержаться от дальнейших сделок с золотом по неизменной цене. К тому времени золотой резерв Минфина США приблизился к критическому минимуму, установленному законом. После получения рекомендаций Фридмена президент Никсон 15 августа 1971 г. закрыл "золотое окно" (gold window), через которое Министерство финансов США осуществляло интервенции на рынке золота.

От Смитсоновского соглашения к свободному "плаванию"

Вопреки прогнозу Р. Руза валютный рынок, обслуживающий плавающие курсы, возник довольно быстро. Вместе с министрами финансов Дж. Шульцем и У. Саймоном Фридмен сыграл главную роль в его организации. После объявления Никсоном Новой экономической политики Чикагская товарная биржа уполномочила Фридмена подготовить отчет "Потребность в валютных фьючерсных рынках". В нем констатировалась "смерть" Бреттон-Вудса в марте 1968 г., когда возник двухуровневый рынок золота, и предсказывалось большое расширение спроса на иностранную валюту. Отчет Фридмена был одобрен Министерством финансов США. Международный денежный рынок впервые открылся 16 мая 1972 г. Согласие Министерства финансов США на "запуск" торговли срочными контрактами было получено лишь после того, как Фридмен лично связался с министром финансов У. Саймоном.

Ввиду усиления давления в 1969-1971 гг. была проведена ревальвация немецкой марки, швейцарского франка и австрийского шиллинга. В 1971 г. центробанковский ареопаг организовал серию встреч, на которых были предприняты попытки достигнуть договоренности, стабилизирующей международный рынок. Директор-распорядитель МВФ П. -П. Швейцер на ежегодной встрече Фонда призвал его членов восстановить систему фиксированных курсов. Глава ФРС А. Берне и госсекретарь США Г. Киссинджер убеждали Никсона, что необходимо вернуться к системе фиксированных курсов. В декабре 1971 г. было заключено Смитсоновское соглашение, в соответствии с которым курс доллара снизился, а диапазон колебаний валютных курсов расширился с 1 до 2, 25%. Официальная цена золота повысилась до 38 долл. за 1 унцию, причем свободная конвертируемость доллара не подлежала восстановлению. Одновременно с девальвацией доллара состоялась ревальвация основных западноевропейских валют, а также японской иены. Принципиальное значение имело и то, что новые курсы устанавливались по отношению к неконвертируемому доллару.

К тому времени в Белом доме уже не наблюдалось желания взять на себя обязательства по соблюдению Смитсоновского соглашения. Бремя защиты новых валютных паритетов было переложено на европейские страны. Никсон лицемерно охарактеризовал его как "самое значимое валютное соглашение в мировой истории". Экономические советники президента США полагали, что оно будет действовать не более трех месяцев. Белый дом оттягивал время для разработки плана более фундаментальной реформы, рассматривая Смитсоновское соглашение как прелюдию к ней. Еще в сентябре 1971 г. США предложили Группе десяти ввести чистое "плавание" ведущих валют в качестве одного из условий отмены американского налога на импорт. Стало ясно, что восстановление конвертируемости доллара в золото США откладывают на неопределенное время. Цель американских предложений заключалась в ослаблении роли золота во вновь образующейся валютной системе.

В поисках решений возникших проблем МВФ провел ряд международных встреч, чтобы согласовать свой отчет "Реформа международной валютной системы" к сентябрю 1972 г., когда состоялось собрание членов Фонда. МВФ возлагал надежду на новую систему фиксированных курсов. США оказались единственной страной, не одобрившей отчет МВФ. Министр финансов США Дж. Шульц не без помощи Фридмена предложил систему полностью плавающих курсов. На годовой встрече представителей разных стран большинство высказались за ограниченно гибкие валютные курсы. Первый опыт "плавания" в 1971 г. был назван "полным бедствием", а идею, что гибкие курсы позволят странам достигнуть внутриэкономических целей, оценили как "психологическую ошибку". Рабочая группа Комитета экономической политики ОЭСР предупреждала, что, согласно ее расчетам, текущая фиксация в соответствии со Смитсоновским соглашением будет изменена в результате девальвации, однако центробанковский ареопаг проигнорировал эти опасения. На собрании был сформирован Комитет по реформе международной валютной системы. В него вошли представители двадцати стран мира. Позднее "Комитет двадцати" был преобразован во Временный комитет Совета управляющих МВФ, перед которым ставилась задача разработать новые принципы международной валютной системы, которая функционировала бы не менее 25 лет. На обсуждение реформы отводилось два года. Однако Комитет опоздал - Бреттон-Вудская система окончательно рухнула в течение шести месяцев.

Все последующие события оказались полной неожиданностью для экспертов МВФ. На протяжении трех лет Великобритания стремилась избежать девальвации. В 1972 г. борьба завершилась - 23 июня фунт стерлингов перешел в режим "плавания", объявленный "временным периодом". Затем под спекулятивное давление попала итальянская лира. С 1 по 9 февраля 1973 г. немецкий Бундесбанк потратил около 6 млрд. долл. на интервенции для защиты фиксации курса немецкой марки в соответствии со Смитсоновским соглашением. Между Министерством финансов и ФРС США назрел раскол по поводу американской политики в отношении курсов иностранных валют. ФРС США потратила 320 млн. долл. на поддержание курса немецкой марки, одновременно министр финансов США заявил, что разделяет идею плавающей марки, а защита ее курса является дорогим и бессмысленным занятием. Вскоре, 12 февраля, Министерство финансов США объявило о 10-процентной девальвации доллара, отказе США от интервенций на валютном рынке и снятии ограничений на отток капитала из страны.

К марту 1973 г. японская иена, швейцарский франк и итальянская лира перешли к плавающему курсу, присоединившись к фунту стерлингов и канадскому доллару. 1 марта Бундесбанк купил 2, 7 млрд. долл. - рекорд интервенций центрального банка в мире за один день. В течение 1973 г. М. Фридмен и Г. фон Хаберлер оказывали политическое давление на президента Бундесбанка с тем, чтобы Германия отказалась от фиксации курса марки. 2 марта 1973 г. Банк Франции после полутора часов торгов был вынужден закрыть парижский валютный рынок. В тот же день П. Волкер известил МВФ, что США полностью переходят к политике плавающего курса доллара. МВФ и "Комитету двадцати" ничего не оставалось как признать 27 марта 1973 г., что плавающие курсы могут представлять собой "полезную технику регулирования в специфических ситуациях".

Официально датой "кончины" Бреттон-Вудской системы считается 9 марта 1973 г., когда министр финансов США Дж. Шульц вежливо отказал министрам финансов ЕЭС в просьбе провести интервенции на валютном рынке. В ответ валюты шести стран ЕЭС начали совместное "плавание" при взаимной фиксации курсов. К концу 1974 г. только Германия, страны Бенилюкса, Дания, Норвегия и Швеция оставались в рамках системы взаимной фиксации. Дж. Шульц торжественно провозгласил, что теперь "рынки, а не правительства ответственны за валютные курсы"(22).

***

После смерти Дж. М. Кейнса ни один экономист в мире не пользовался таким влиянием, как М. Фридмен. Он работал одновременно па трех фронтах: академическом, политическом и пропагандистском. Первым шагом к его победе стали разработка методологии и анализ позитивной экономики, что ликвидировало брешь между теоретическими моделями и реальным миром. Фридмен сумел также воздействовать на общественное мнение пропагандой идеи невмешательства государства в экономику. Его концепции, изложенные в книгах "Капитализм и свобода" (1962 г.), "Свобода выбора" (1980 г.), а также в колонке обозревателя в журнале "Newsweek", вошли в число основополагающих принципов либеральной школы экономической мысли. С конца 1960-х годов Фридмен резко активизировал свою деятельность на политической арене. Будучи экономическим советником президентов Р. Никсона и Р. Рейгана, он имел возможность оказывать непосредственное влияние на принятие властных решений. Никсон публично отзывался о Фридмеие с большим уважением. По свидетельству очевидцев, Рейган "был не в состоянии противостоять зажигательному энтузиазму Фридмена, и глаза президента восхищенно сияли всякий раз, когда он беседовал с ним"(23).

Фридмен глубоко верил в принципы, которые проповедовал с университетской кафедры и на политических собраниях. Несмотря на многочисленные предостережения коллег-академиков не открывать "ящик Пандоры" - введение гибких обменных курсов, он всегда безоговорочно полагался на свободный рынок. Тем не менее на практике многие предсказания Фридмена не получили подтверждения. С течением времени стало ясно, что плавающие курсы не являются ни панацеей от международных кризисов, ни тем более "спасением" свободного рынка. На протяжении 13 лет, когда действовали фиксированные курсы (1960-1972 гг.), реальные темпы экономического роста в семи ведущих промышленных странах были вдвое выше, чем в последующем - в период плавающих курсов. Более того, они во многом усугубили "вечные" экономические проблемы - инфляцию и безработицу, уровень которых во время действия Бреттон-Вудской системы был ниже, чем в эпоху "плавания". Хотя Фридмен предполагал, что гибкие курсы препятствуют накоплению инфляционных дифференциалов между валютами, в действительности они даже возросли и стали устойчивее. Фридмен надеялся на расцвет международной торговли в условиях гибких курсов, однако после 1973 г. волатильность экспорта, импорта и реального обменного курса только увеличилась. Лишь в 1990-е и 2000-е годы, когда общемировая инфляция снизилась, различия между двумя режимами валютного курса заметно уменьшились.

В то же время нельзя не упомянуть и о сбывшихся предсказаниях Фридмена. Как и предполагал чикагский экономист, после краха системы фиксированных курсов не произошло возврата к политике "разори соседа" (экспорта безработицы) через систематические конкурентные девальвации. Напротив, в результате принятия центральными банками на вооружение идеологии монетаризма получили распространение конкурентные ревальвации вследствие повышения процентных ставок для борьбы с инфляцией. Фридмен утверждал, что гибкие курсы будут способствовать свободному движению капитала. Действительно, мобильность международного капитала значительно возросла. Краткосрочная миграция "горячих денег", ищущих доходные дифференциалы, стала "головной болью" денежных властей. Фридмену удалось вывести международную валютную систему "из тени на свет". Если раньше у ее руля стоял закрытый центробанковский ареопаг, то, как и надеялся ученый, при гибких курсах валютные соглашения стали открытыми для общества.

Хотя сам Фридмен скромно именовал себя "ученым-любителем", чей интерес в области обменных курсов был "побочным отвлечением, а не призванием"(24), его вклад в реформу международной валютной системы трудно переоценить. Обретя множество противников и сторонников, Фридмен вошел в историю как блестящий экономист-первопроходец.

[Графические материалы:

Таблица Предложения по реформе международной валютной системы

]

***

1 Melamed L. The Merits of Flexible Exchange Rates: An Anthology. Fairfax, Virginia, George Mason University Press, 1988.

2 Friedman M. Epilogue. For French Translation of Dollars and Deficits. Mimeo, 1969, 27 July.

3 Friedman M., Friedman R. Free to Choose. Middlesex, Penguin, 1980, p. 60-61, 76-77.

4 Friedman M. Essays in Positive Economics. Chicago, University of Chicago Press, 1953, p. 177-178.

5 Meade J. The Future of International Payments. In: World Monetary Reform: Plans and Issues. Gruebel H. (ed.). Stanford, Stanford University Press, 1963, p. 311, 316.

6 Navasky V. Galbraith on Galbraith. - New York Times, 1967, 25 June, p. 3.

7 Гарри Г. Джонсон (1923-1979) - известный чикагский экономист, исследовавший вопросы протекционистской политики, теории общего равновесия, тарифов и монетаристского подхода к анализу платежного баланса. Его работы способствовали сочетанию положений кейнсианства и неоклассической экономики.

8 Kindleberger С. The Exchange-Stability Issue at Rambouillet and Jamaica. In: Reflections on Jamaica. Essays in International Finance, No 115. Princeton University, 1976, p. 29.

9 Samuelson P. Complete Transcript of National Education Television's Great Decisions 1968: "The Dollar in Danger", 1968.

10 Gordon H. The Bank of Canada in a System of Responsible Government. --Canadian Journal of Economics and Political Science, 1961, No 1, p. 22.

11 Volcker P., Gyohten T. Changing Fortunes: The World Money and the Threat to American Leadership. New York, Times Books, 1992, p. 32.

12 Machlup F., Malkeil В. et al. International Monetary Arrangements: The Problem of Choice. Report on the Deliberations of an International Study Group of 32 Economists. International Finance Section, Princeton University, 1964.

13 Fellner W., Machlup F., Triffin R. and Eleven Others. Maintaining and Restoring Balance in International Payments. Princeton, Princeton University Press, 1966, p. 63, 71, 73.

14 Callaghan J. Time and Chance. London, Collins, 1987, p. 13-14, 185.

15 Roosa R. The Dollar and World Liquidity. New York, Random House, 1967.

16 Friedman M. Essays in Positive Economics, p. 203.

17 Friedman M., Roosa R. The Balance of Payments: Free versus Fixed Exchange Rates. Washington, American Enterprise Institute for Public Policy Research, 1967, p. 4, 13-14.

18 Friedman M. Epilogue, p. 4.

19 Roosa R. Some Questions Remaining. In: Reflections on Jamaica. Essays in International Finance No 115. Princeton University, 1976, p. 43-44.

20 Примечательно, что и сейчас, в XXI в., великий монетарист полагает, что большинство экономистов все еще одобряют политику полностью плавающих валютных курсов.

21 Melamed L. The Merits of Flexible Exchange Rates: An Anthology, p. 436.

22 Shultz G., Dam К. Economic Policy Beyond the Headlines. New York, W.W. Norton, 1977, p. 128.

23 Anderson M. Revolution: The Reagan Legacy. Stanford, Hoover Institution Press, 1990, p. 172.

24 Friedman M. Dollars and Deficits: Inflation, Monetary Policy and the Balance of Payments. Englewood, Prentice Hall, 1968, p. 3.