ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ: ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ.

А. ЛИБМАН, младший научный сотрудник Института международных экономических и политических исследований РАН

Экономическая интеграция как интеграция рынков

В ряде работ экономическая интеграция рассматривается как создание транснациональных корпораций и ФПГ или как международная кооперация производства. В данной статье она трактуется как интеграция рынков. Особенностью рыночной экономики является доминирование спонтанных связей между хозяйствующими субъектами, когда согласование их индивидуальных действий происходит за счет ценовых сигналов, а не иерархических взаимодействий. Иерархии фирм формируют лишь "островки сознательной власти в ...океане бессознательной кооперации"(1), порой, правда, разрастающиеся до масштабов "континентов", но не меняющие принципиальную основу координационного механизма.

При совершении сделок хозяйствующие субъекты учитывают как выгоды от обмена, так и сопряженные с ним трансакционные издержки. Как правило, последние характеризуются особенно высоким уровнем. Во многом это обусловлено созданными государством искусственными ограничениями в виде тарифных и нетарифных барьеров, квот и других форм защиты внутренних рынков. Частично рост трансакционных издержек вызван различиями между формальными и неформальными институтами стран, вследствие чего хозяйствующие субъекты вынуждены инвестировать средства в сбор информации и обучение новым правилам. Определенную роль играет и "премия за политический риск", которая может сделать международные сделки невыгодными. Подобные барьеры оказывают немаловажное воздействие на структуру потоков благ и факторов производства(2).

Экономическая интеграция связана с деятельностью правительств по снижению указанных трансакционных издержек. В частности, Б. Баласса отмечает, что "рассматриваемая как процесс она (интеграция. - А. Л.) включает меры, предназначенные для того, чтобы ликвидировать дискриминацию между хозяйственными единицами, принадлежащими к различным национальным государствам; рассматриваемая как состояние, она может быть представлена как отсутствие различных форм дискриминации между национальными хозяйствами"(3). На снижение издержек трансакций направлены как негативная интеграция (устранение тарифных и нетарифных барьеров на пути благ и факторов производства), так косвенно и позитивная (гармонизация законодательства и экономической политики). Система взаимосвязанных рынков, которую В. Репке именует "единством цены и обмена"(4), распространяется на несколько стран. В результате хозяйствующие субъекты получают возможность в большей степени использовать собственные сравнительные преимущества, что и повышает эффективность экономики в целом(5).

Интеграция рынков осуществляется путем формирования определенной системы институтов. Для анализа постсоветской интеграции прежде всего необходимо определить факторы, препятствующие межгосударственным трансакциям или делающие их менее выгодными для участников.

Институты постсоветской интеграции

С точки зрения трансакционных издержек на постсоветском пространстве сложилась двойственная ситуация. Ряд факторов способствует их снижению и тем самым создает основу для интеграции. Прежде всего это общность языка, позволяющая без помех взаимодействовать с партнерами, общность многих базовых символов, на которых строится коммуникация (далее для характеристики этого явления используется термин "социальная интеграция"), и др. Важную роль играют сохраняющееся единство инфраструктуры (например, энергетических и транспортных сетей), общая основа правовых систем и стандартов.

Следовательно, исходная база для интеграции кажется более благоприятной, чем в других регионах мира, в том числе и в ЕС (где взаимодействовали страны с принципиально различными правовыми системами и отсутствовал общий язык общения)". В качестве подтверждения этого тезиса можно назвать определенные позитивные стороны экономического взаимодействия постсоветских государств. Так, начало 2000-х годов ознаменовалось ростом межгосударственной торговли. Важным явлением стала своеобразная "экспансия" российского бизнеса на постсоветском пространстве. По данным ЮНКТАД, в 2002-2003 гг. Украина была наиболее важным реципиентом всех российских инвестиций (13, 9% совокупных прямых иностранных инвестиций России), Беларусь занимала второе место (4, 8%), Узбекистан - пятое (4, 3%), Казахстан - шестое (3, 9%)(7).

Однако подобная социальная интеграция и инфраструктурное единство постсоветского пространства во многом являются следствием долголетней "общей судьбы". "Капитал социальной интеграции" расходуется, и трансакционные издержки со временем будут расти. Опыт интеграции стран, также связанных "общностью судьбы", культурными и социальными отношениями (например, интеграции латиноамериканских, арабских стран, в известной степени Британского содружества наций), показывает, что социальная интеграция - важная, но не достаточная предпосылка для интеграции экономической. Политика государств, формирующих как внутреннюю, так и внешнюю институциональную среду, может привести к существенному росту трансакционных издержек. Подобная ситуация, на наш взгляд, в известной мере складывается на территории СНГ.

Во-первых, с 1991 г. экономические и политические институты различных стран СНГ прошли длительный путь самостоятельной эволюции и сейчас во многом различаются. Существенно возросла дифференциация политических систем - от содержащих определенные элементы демократии до крайних случаев тоталитаризма. Этот факт в числе прочих привел к формированию различных экономических моделей. Хотя степень дифференциации институциональных систем трех ведущих стран СНГ (России, Украины и Казахстана) и сопоставима со степенью дифференциации в странах Центральной и Восточной Европы, вошедших в 2004 г. в ЕС(8), в целом по СНГ ее уровень довольно высок. Соответственно для хозяйствующих субъектов возникает необходимость "обучения" при совершении трансграничных сделок, что также повышает издержки трансакций.

Во-вторых, границы между постсоветскими государствами стали менее прозрачными. Ни одна из интеграционных группировок не продвинулась дальше стадии зоны свободной торговли. Ряд факторов (валютное регулирование, ограничения для иностранных инвесторов) сдерживает свободное движение капиталов. Постепенно создаются барьеры и на пути миграции рабочей силы - от формальных вопросов (например, введение визового режима между отдельными странами СНГ, требование использования заграничных паспортов и др.) до неформальных (положение мигрантов). Реальностью стали торговые войны на постсоветском пространстве с применением всего инструментария протекционистской торговой политики. Эти тенденции вполне объяснимы: в условиях экономического кризиса государства всегда стремятся к определенному ограничению внешнеэкономических связей.

Рассмотренные выше задачи стояли перед всеми интеграционными группировками, создававшимися на мировом пространстве, возможно, даже в большей степени, чем перед странами СНГ. На их решение направлена государственная политика по устранению барьеров на пути движения факторов производства и благ, а также по гармонизации законодательства, то есть по формированию определенной общей институциональной среды интеграционной группировки. На постсоветском пространстве проведение такой политики, можно сказать, практически терпит фиаско. Попытаемся объяснить причины ее неудач на основе институциональной теории.

Социальные науки рассматривают множество альтернативных концепций институтов (в том числе и международных) и их влияния на общественное развитие. Можно выделить три основных подхода к анализу институтов(9), каждый из которых отражает какой-либо один аспект их роли. Институционализм рационального выбора (rational choice institutionalism) трактует институты как "правила игры", внешние ограничения поведения рациональных эгоистичных агентов, стремящихся к максимизации собственной полезности. Социально-конструктивистский институционализм (social constructivist institutionalism) акцентирует внимание на способности институтов "конструировать" восприятие индивидами реальности и тем самым не только ограничивать их поведение, но и определять целевые установки. Общим для обоих подходов является толкование институтов как инструментов координации поведения агентов. В отличие от них институционализм опосредованных конфликтов (mediated-conflict institutionalism) делает акцент преимущественно на борьбе агентов и рассматривает институты как результат конфликтов, способствующий перераспределению благ и усилению властных позиций одних игроков за счет других. Рассмотрим взаимодействие постсоветских государств с позиции каждого из этих подходов как проблему выбора неоптимальных институтов.

Институционализм рационального выбора. Классической моделью, объясняющей несовершенство институтов с точки зрения данного подхода, является "дилемма заключенного". Ее суть, как известно, состоит в формировании неэффективного институционального равновесия при взаимодействии рациональных эгоистичных индивидов. Идея "дилеммы заключенного" многократно использовалась в области межгосударственных взаимодействии. Тем не менее сложилось несколько подходов к ее решению. Во-первых, ключевым условием является доверие между игроками. Во-вторых, многие исследования связывают выход из социальной дилеммы с осознанием игроками того факта, что игра повторяется(10).

В случае взаимодействия стран СНГ не выполняется ни одно из этих условий. Между политическими элитами постсоветских государств существует высокая степень недоверия (что является лишь продолжением дефицита доверия в постсоветском обществе в целом). Но главное заключается в том, что руководство постсоветских стран не рассматривает взаимодействие как повторяющуюся игру. С самого начала СНГ формировалось в качестве инструмента "цивилизованного развода". И сегодня в любых конфликтных ситуациях лидеры Содружества начинают "смотреть по сторонам" в поисках альтернатив взаимодействию на постсоветском пространстве. Новейшие примеры - Грузия после "революции роз", Украина после "оранжевой революции" и Беларусь после возникновения конфликта между ее руководством и руководством России.

Впрочем, бывают и такие ситуации, когда взаимодействие стран СНГ неизбежно. В частности, Россия вынуждена экспортировать газ через территорию Украины и Беларуси; для Туркмении такими же "воротами во внешний мир" является Россия и т.п. Однако в этих случаях присутствует "проблема безбилетника". В качестве примера можно привести многочисленные злоупотребления во второй половине 1990-х годов, связанные с экспортом российского газа через территорию Украины. Трудности решения данной проблемы могут заставить рациональных субъектов отказаться от интеграции. В международных отношениях, когда отсутствует единый субъект с монополией легального насилия (государство), институты в условиях остроты "дилеммы заключенного" и "проблемы безбилетника" устанавливаются с помощью других инструментов, в частности, на основе влияния мощного лидера (гегемона), ответственного за производство публичных благ. На постсоветском пространстве такого однозначного гегемона или группы лидеров (какими для НАФТА являлись США, для ЕС - Германия и Франция) нет. Ситуация в СНГ даже хуже, чем при полном отсутствии лидерства. Россия, с одной стороны, слишком слаба, чтобы навязывать свою волю остальным странам, а с другой - слишком сильна, чтобы не вызывать у них опасений.

Институционализм опосредованных конфликтов. Как отмечают многие наблюдатели, в моделях "дилеммы заключенного" не уделяется должного внимания распределительным эффектам, возникающим при наличии множественных (пусть даже Парето-оптимальных) равновесий(11). Экономическая интеграция на постсоветском пространстве связана со значительными перераспределительными эффектами.

Их источником являются структурные особенности экономик постсоветских стран (например, место России как поставщика энергоносителей для постсоветского пространства). Так, в центре дискуссии о перераспределительных эффектах, уже более десятилетия тормозящей создание зоны свободной торговли, находится вопрос о взимании НДС при экспорте российских энергоносителей - по стране происхождения или по стране назначения. В условиях перераспределительных конфликтов отдельным игрокам может быть выгодна (как минимум краткосрочно) низкая степень интеграции.

Схожая проблема, конечно, стояла и перед ЕС (например, в ЕОУС бельгийская сталеплавильная промышленность оказалась именно подобной "жертвой" перераспределения). Однако в странах СНГ негативную роль играет структура экономик. В диверсифицированных экономиках достаточно расширить число рынков, на которых и устраняются барьеры. За счет этого бывшая "жертва" интеграции станет "победителем" на новых рынках (так поступили и страны Европы, отказавшись от первоначально господствовавшей идеи секторальной интеграции по принципу ЕОУС и Европейского аграрного рынка в пользу универсальной интеграции ЕЭС). Однако для узкоспециализированных постсоветских стран даже открытие рынков не даст сравнительных преимуществ всем участникам хотя бы в краткосрочной перспективе.

Социально-конструктивистский институционализм. Центральной для этого подхода является идея институционального изоморфизма, в соответствии с которой институты формируются в результате "подражания" институциональным системам, сложившимся в других регионах. Причинами такого "подражания" могут быть: (1) внешнее давление (по принципу - будь таким, как все! ) и формальное, и неформальное; (2) осознанное желание в условиях неопределенности "скопировать" уже опробованную институциональную модель; (3) наличие определенных идей и представлений о "правильном" институциональном порядке в сообществе профессионалов и экспертов, чьи консультации лежат в основе решений(12). Как минимум второй и третий факторы сыграли немаловажную роль в формировании институтов СНГ и других интеграционных группировок. Речь идет о "подражании" - осознанном и неосознанном - модели ЕС как самой успешной интеграционной группировки. К сожалению, на постсоветском пространстве идея институционального изоморфизма сослужила плохую службу.

Во-первых, модель ЕС формировалась в таких социально-экономических условиях мировой экономики и международной системы, которые обусловили ее успех. Попытка копировать модель в совершенно других ситуациях связана с существенными трудностями, тем более что многие интеграционные группировки следуют сегодня другим моделям "открытого регионализма" или "конкурентной интеграции"(13).

Во-вторых, модель ЕС реализуется на фоне проблем "дилеммы заключенного" и перераспределительных конфликтов, описанных выше. По всей видимости, именно сосуществование изоморфизма и рациональной логики поиска собственных выгод и порождает парадоксальную ситуацию: в консенсусной системе страны СНГ сами добровольно принимают решения, которые потом не исполняют(14).

Приведенные выше рассуждения исходят из предположения благоприятного воздействия интеграции на экономику стран СНГ, которое в силу каких-либо причин не может быть реализовано. Социально-конструктивистский институционализм в сочетании с институционализмом рационального выбора позволяет, однако, выявить еще одну гораздо более сложную проблему. В условиях СНГ изоморфизм часто превращается в псевдоморфизм, когда за интеграционными мероприятиями скрывается нечто принципиально отличное от их формального содержания. Например, постсоветская интеграция в сфере торговли во многом представляет собой механизм не интенсификации конкуренции, а защиты неэффективными монополистами своих позиций(15).

Точно так же определенное воздействие на благоприятное отношение руководства стран СНГ к интеграции оказывает дефицит демократии. Взаимодействие с промышленно развитыми странами сопряжено с критикой партнерами недемократических режимов и создает некоторую угрозу "трансферта демократии", а соседи по СНГ поддержат действующий режим, даже несмотря на существовавшие ранее разногласия и противоречия (это весьма ярко проявилось во внешней политике России в 2004 r.)(16). Таким образом, псевдоморфизм институтов делает интеграцию неблагоприятной для экономического развития, угрозой, которую рациональный субъект стремится избежать, особенно если есть альтернатива, например, углубления взаимодействия со странами ЕС.

Все сказанное свидетельствует о необходимости разработки концепции дизайна экономических институтов, которая должна обеспечить снижение трансакционных издержек и быть реализуемой в сложившихся условиях. Крайне важно предотвратить псевдоморфизм интститутов, делающий интеграцию неэффективной.

Дизайн экономических институтов

Для определения особенностей оптимального дизайна институтов введем их классификацию(17). Прежде всего институты могут представлять собой создающие рынок нормы (ставить своей целью ликвидацию барьеров на пути трансакций и обеспечение условий для автоионного функционирования рыночного механизма) или регулятивные нормы (предписывать поведение субъектов, направленное на достижение определенных внеэкономических целей: безопасности, социальной справедливости и т.д.). Помимо этого регулирование может быть нацелено или на самих участников сделки, то есть быть частным благом (например, стандарты качества продукции воздействуют исключительно на полезность участников сделки по приобретению определенного товара), или на порождаемые сделкой внешние эффекты для третьих лиц, то есть являться коллективным благом (например, законодательство об охране окружающей среды защищает не только и не столько интересы участников сделки, сколько интересы всех игроков). Следовательно, можно выделить четыре типа норм, которые представлены в таблице.

[Графические материалы:

Таблица Типы институтов

]

К нормам типа А относятся ограничения способности частных и государственных агентов создавать барьеры входа на рынок и выхода с него, в том числе антимонопольное законодательство, ограничения таможенных барьеров и т.д. Иначе говоря, эти нормы защищают рыночный механизм от интервенции со стороны нерыночного способа координации (иерархии). Тип Б включает нормы, конституирующие рыночные отношения: защиту прав собственности, принуждение к исполнению контрактов. Можно сказать, что нормы типа А создают общее экономическое пространство, а нормы типа Б делают это пространство рыночным. К типу В относятся нормы охраны окружающей среды или противодействия распространению наркотиков, к нормам типа Г - стандарты качества продукции.

Грань между типами норм достаточно условна, в частности, налоговое законодательство относится одновременно к нормам типа Б (поскольку устанавливает порядок взаимоотношений между государством как поставщиком общественных благ и институтов и частными структурами, потребляющими эти блага и оплачивающими их с помощью налогов и сборов) и типа В (например, если с помощью налогов обеспечивается перераспределение дохода в обществе). Трудовое законодательство также содержит нормы типа В (способствует достижению социальных целей в обществе) и типа Б (регулирует отношения работника и работодателя).

Повышенные трансакционные издержки трансграничной деятельности связаны прежде всего с нормами типа А. Именно они создают непосредственные барьеры, препятствующие движению благ и факторов производства. Соответственно их гармонизация, направленная на устранение барьеров, является важным условием даже сравнительно ранних форм экономической интеграции. Важно отметить, что речь идет не только о создаваемых государством барьерах (например, о таможенных пошлинах, контингентах, технических ограничениях), но и о барьерах со стороны частных структур. Не случайно Европейское экономическое пространство, образованное странами ЕС и ЕАСТ, предполагает сочетание режима "четырех свобод" с действенной наднациональной политикой защиты конкуренции. В странах СНГ антимонопольная политика развита крайне слабо.

Не менее важно и обеспечение определенного единства норм типа Б. В противном случае экономическая интеграция постсоветских стран оказалась бы невозможной, поскольку интегрироваться могут только принципиально однородные экономические системы(18). Тем не менее в отношении норм типа Б, В и Г ситуация является более сложной, чем для норм типа Л.

С одной стороны, дифференциация соответствующих институтов ведет к возникновению дополнительных издержек сбора информации и адаптации поведения хозяйствующих субъектов к иностранному законодательству. В то же время трансакционные издержки сбора информации редко носят запретительный характер (как это бывает, например, при уплате таможенных пошлин). Рынок сам реагирует на возникающий спрос на информацию, порождая немалые объемы информационных и консультационных услуг, предотвращающих ее асимметрию.

С другой стороны, в любой экономической системе (в том числе существующей в пределах национальных границ) институциональные среды регионов различаются. Особенно это проявляется в федеративных государствах со значительными полномочиями местных органов власти. Предпочтения граждан тех или иных стран, например, в сферах защиты окружающей среды, установления сроков исковой давности или социального страхования, могут существенно различаться. Вот почему необходимость унификации на некоем "среднем" уровне (часто не соответствующем потребностям ни одного из регионов) представляется сомнительной.

В связи с этим можно предположить, что в отношении норм типа В, Г и Б (частично) существует некий оптимальный уровень гармонизации, превышение которого невыгодно для хозяйствующих субъектов. В интеграционной группировке предпочтения граждан в тех или иных странах различаются, как правило, в большей степени, чем в пределах одного государства. Поэтому и оптимальный уровень гармонизации должен быть ниже. Чрезмерная гармонизация так же пагубна, как и недостаточная.

Вопрос, однако, заключается в том, как определить оптимальный уровень гармонизации. Для различных сфер регулирования экономики он может как дифференцироваться, так и изменяться с течением времени. Соответственно главной проблемой является не столько определение конкретных направлений гармонизации, сколько выработка механизмов гармонизации институтов, обеспечивающих оптимальный результат с минимальными издержками.

Механизмы дизайна институтов

Упрощенно можно выделить три основных механизма дизайна институтов: межгосударственные переговоры; решения надгосударственных органов; гармонизация ex post в результате конкуренции юрисдикции(19).

Инструмент межгосударственных переговоров, хотя и не лишен недостатков, является основополагающим для любой интеграционной группировки. На первоначальном этапе ему нет альтернативы, во всяком случае, в рамках современного устройства международной системы со свойственными ей представлениями о государственном суверенитете. Но и впоследствии преимуществом метода межгосударственных переговоров остается наиболее полный учет интересов всех стран-участниц интеграционной группировки.

К недостаткам данного инструмента следует отнести то, что результаты переговоров определяются сравнительной силой государств. Соответственно установленные гармонизированные нормы могут оказаться выгодными одной из сторон. Опасаясь этого, другая сторона может в принципе отказаться от переговоров или затягивать их. Кроме того, не существует рычагов принуждения участников переговоров к соблюдению установленных норм, то есть они руководствуются своими соображениями. Помимо собственно экономических факторов на дискуссию влияет множество других, которые могут "вытеснить" из нее проблематику гармонизации законодательства. В конечном счете все эти негативные факторы в наибольшей мере проявляются в механизме переговоров. Наконец, при данной форме интеграции процессы протекают довольно медленно, особенно при наличии большого числа участников. Об этом свидетельствует не только деятельность ВТО, когда обсуждение наиболее острых вопросов иногда затягивается на десятилетия, но и опыт постсоветского пространства, например, проблемы Каспийского моря.

В Европейском союзе активно используется гармонизация законодательства в рамках обязательных актов, то есть решения надгосударственных органов. Преимуществами такого способа гармонизации являются отсутствие (сравнительное) соперничества национальных интересов в этих структурах (например, Комиссия ЕС традиционно выступает не как сообщество представителей различных стран, а как группа "евробюрократов" от имени ЕС в целом), формирование специального органа, осуществляющего мониторинг и (при необходимости) вводящего санкции но отношению к государствам-нарушителям. Скорость принятия решений также значительно выше. Опыт ЕС показывает, что надгосударственные органы часто могут эффективно преодолевать "блокаду реформ" на национальном уровне. Например, именно деятельности Комиссии Европейский союз обязан продвижением в сфере создания общего транспортного рынка и рынка электроэнергии. Во многом это обусловлено личной заинтересованностью

"евробюрократов" в результатах интеграции, от ускорения которой зависят их положение и доходы.

Последнее, впрочем, может приводить и к угрозе чрезмерной централизации полномочий, к бюрократизации на наднациональном уровне, росту непроизводительных расходов на содержание надгосударственной бюрократии и дефициту легитимности ее деятельности. В связи с этим необходимо введение своеобразных ограничителей действий бюрократии. Некоторые из них демонстрирует тот же Европейский союз: полномочия Комиссии ЕС и Суда ЕС (особенно) таковы, что эти органы в большей степени могут устранять ограничения на перемещение благ и факторов производства (нормы типа А), чем вводить новые правила типов Б, В и Г(20). Впрочем, данное ограничение действует не во всех сферах деятельности ЕС.

Нормы, формируемые интеграционными органами, имеют различный характер. Во-первых, они могут быть направлены непосредственно на хозяйствующие субъекты или адресованы государствам-участникам интеграционной группировки, которые будут обязаны вводить определенные положения в свое законодательство (по этому принципу функционируют директивы ЕС). Во-вторых, надгосударственными органами могут приниматься не обязательные к исполнению акты (например, модельные законы) - эта форма играет важную роль в деятельности Парламентских ассамблей СНГ и ЕврАзЭС.

Модельным законам как основе гармонизации институтов присущи недостатки, которые довольно очевидны, например, отсутствие принудительного характера внедрения нормативных актов в законодательную базу приводит к тому, что такие законы подчас игнорируются на уровне национального права. Преимущество модельных законов, как ни странно, вытекает непосредственно из их недостатков: необязательный характер позволяет избежать неэффективной централизации и адаптировать нормы к потребностям конкретной страны. В любом случае рекомендательные модельные законы могут играть роль своеобразных "лучших практик" (best practices), способствуя обмену информацией и опытом между странами-участницами интеграционной группировки.

Страны СНГ могут лишь ограниченно использовать европейский опыт надгосударственных институтов. Причины связаны с изложенными выше перераспределительными эффектами. С точки зрения отдельного государства рост полномочий надгосударственного органа, с одной стороны, снижает расходы, необходимые для согласования тех или иных решений С (проще убедить группу надгосударственных бюрократов, чем все множество постсоветских стран), а с другой - повышает угрозу принятия этими органами неблагоприятных решений и сопряженных с этим так называемых "внешних издержек" Е (см. рис.).

Асимметричный характер постсоветского пространства с неизбежностью ведет к доминированию российских представителей в любом подобном надгосударственном органе. Поэтому по сравнению с ЕС, где сосуществует несколько центров силы, страны СНГ могут скорее опасаться неблагоприятных эффектов, чем надеяться "протолкнуть" благоприятное решение (кривая ЕСНГ смещена вверх по оси С, Е относительно кривой ЕЕС для всех стран, кроме России). Оптимум смещается в сторону слабых надгосударственных органов(21). Вместе с тем страны, как представляется, и не должны стремиться к всеобъемлющему использованию надгосударственных органов во всех сферах, которые имеют свою "оптимальную нишу" в стратегии интеграции.

Оба описанных выше механизма связаны с преобразованием институтов ex ante, то есть до начала взаимодействия хозяйствующих субъектов. В то же время эффективной формой гармонизации представляется третий механизм - гармонизация ex post в результате конкуренции юрисдикции, то есть адаптации государств к "запросам" корпораций и граждан. Этот механизм представляет собой соперничество стран за привлечение мобильных факторов производства (капитала и труда), свободно перемещающихся между ними.

Суть данного метода состоит в том, что гармонизация происходит "исподволь". Страны, реагируя на запросы хозяйствующих субъектов, приводят свое законодательство к некоторым "общим принципам", напрямую не взаимодействуя друг с другом. Если же расхождения сохраняются, то можно сделать вывод, что их наличие в большей степени соответствует преференциям индивидов или же обеспечивает стране какие-то особые преимущества в разделении труда (сравнительные институциональные преимущества). В условиях относительно близких правовых и институциональных систем стран СНГ гармонизация ex post должна сыграть важную роль: нормативные акты отдельных стран могут рассматриваться как "эксперименты", на которые так или иначе реагируют хозяйствующие субъекты.

Данный подход не требует затрат на нахождение консенсуса между странами и не порождает излишнюю бюрократизацию, обеспечивая в полной мере соблюдение интересов экономических игроков. Недостатки подхода проистекают из противодействия и/или неэффективности национальных политических систем, препятствующих адаптации, а также из конкуренции юрисдикции ("гонка до предела", спрос на "плохие" институты и др.)(22).

На наш взгляд, оптимальным является сочетание всех трех инструментов гармонизации институтов(23). База для их использования закладывается нормативными документами об интеграции - международными договорами, которые не содержат норм гармонизированного права, а лишь устанавливают порядок принятия решений о гармонизации законодательства и использования трех инструментов(24).

Нормы типа А, как представляется, целесообразно гармонизировать с помощью надгосударственных органов, включая международные организации, поскольку данная гармонизация направлена на ограничение интересов государственных и частных структур. При гармонизации ex post велика вероятность "гонки протекционизма", то есть нарастающих ограничений для иностранных компаний с целью защитить национальные рынки. Опыт Комиссии ЕС в сфере дерегулирования естественных монополий и конкурентной политики подтверждает данный вывод. Причем необходимой является такая "конституция" органов интеграции, которая обеспечивала бы рост их полномочий именно в сфере дерегулирования (по опыту Суда ЕС). Подобная конструкция снижает угрозу перераспределения, что может повысить привлекательность институтов для постсоветских стран.

При наличии в странах СНГ специфических проблем, связанных с нормами типа Б (например, спроса на неэффективные институты, когда частные структуры в силу различных причин "поддерживают" неэффективные институциональные среды, в частности, слабую защиту прав собственности), их гармонизацию целесообразно реализовывать на уровне надгосударственных органов. Тем не менее в данной сфере крайне важно учитывать и позитивные последствия гармонизации ex post. По всей видимости, ее использование возможно при эффективной гармонизации норм типа А, например, действенной межгосударственной политики в области защиты конкуренции. Это позволит обойти проблему высоких издержек нахождения консенсуса при создании надгосударственных органов.

Гармонизация норм типа В, на наш взгляд, практически не может осуществляться с помощью гармонизации ex post вследствие конкуренции юрисдикции, поскольку велика значимость "проблемы безбилетника". В то же время расширение в данной сфере возможностей надгосударственных органов связано с угрозой распространения бюрократии. Поэтому тип В представляет собой нормы, где наиболее эффективны межгосударственные соглашения.

Гармонизация ex post особенно эффективна для норм типа Г, поскольку в отношении данных институтов интересы хозяйствующих субъектов четко выражены, "проблема безбилетника" не так актуальна, а основной угрозой является злоупотребление государством своей властной позицией, чрезмерной бюрократизацией. В то же время и в данном случае существует ряд ограничений(25).

Внутренняя или внешняя дезинтеграция?

В рассуждениях об оптимальных стратегиях формирования институтов не учитывается, на наш взгляд, одно из основных препятствий на пути формирования интеграционных группировок на постсоветском пространстве. Дезинтеграции подверглись не только межгосударственные экономические связи, но и экономические связи внутри стран. Не случайно рост инвестиционного и торгового взаимодействия почти не коррелирует с усилиями по формальной интеграции. Бизнес способен адаптироваться и к менее благоприятной среде формальных институтов. Поэтому можно предположить, что сложности интеграции - явление того же порядка, что и распад единства внутреннего экономического пространства (возможно, предельный случай этого явления)(26).

Причины распада экономического пространства стран СНГ можно разделить на структурные и институциональные. С точки зрения структурных факторов дезинтеграция вызвана архаизацией и примитивизацией экономик стран СНГ, что в принципе ограничивает масштабы их внешнеэкономических связей. Многие страны пережили своеобразный "трагический транзит в Средневековье". Господство сырьевых отраслей также ограничивает масштабы возможной взаимной интеграции постсоветских стран(27). На наш взгляд, структурные факторы играют большую роль, но все же ее не следует преувеличивать. Структура экономики может меняться в результате решений хозяйствующих субъектов, инвестирующих свои средства в те или иные проекты. В основе этих решений, однако, лежит учет институциональной среды.

Институциональные факторы дезинтеграции связаны с высоким уровнем трансакционных издержек во всех постсоветских экономиках. Он обусловлен проблемами не только формальных, но и неформальных институтов. Дефицит права и недостаточная зашита прав собственности и соблюдения контрактов со стороны государства заставляют хозяйствующих субъектов предпринимать собственные инвестиции в этой сфере, что повышает издержки трансакций(28). Не менее важным является дефицит доверия в отношениях между предпринимателями стран СНГ. По данным опроса World Value Survey, доля людей, в целом доверяющих другим людям, в России меньше 30%, в то время как в Японии, Германии и США она приближается к 40%, а в Китае, Нидерландах, Швеции и Норвегии составляет более 50%(29).

***

Таким образом, главным фактором, способствующим интеграции постсоветского пространства, должны стать институциональные трансформации в самих странах СНГ. Иначе говоря, для того чтобы интегрироваться, необходимо "навести порядок у себя в доме". Если этот "порядок" будет наведен еще до того, как "развеется" сложившийся в годы политического единства потенциал общего языка, общих символов, коммуникаций и правовых систем, то интеграция на постсоветском пространстве получит дополнительный импульс. В противном случае усилия стран по созданию условий для углубления интеграции окажутся безрезультатными.

1 Цит. по: Коуз Р. Природа фирмы. В кн.: Природа фирмы. Под ред. О. Уильямсона, С. Уинтера. Пер. с англ. М.: Дело, 2001, с. 35.

2 П.. Кругман и М. Обстфельд отмечают, что структура торговли между штатами США и провинциями Канады во многом искусственно создана наличием национальных границ (Кругман П., Обстфельд М. Международная экономика: теория и политика. Пер. с англ. М.: ЮНИТИ, 1997, с. 171).

3 Balassa В. The Theory of Economic Integration. London, 1962, p. 1.

4 См.: Schuller A. Wirtschaftliche Integration der Transformationslander als ordnungspolitische Aufgabe. Fehl U., Schuller A. (Hrsg.) Wettbewerb und weltwirtschaftliche Integration. Studien zur Ordnungsokonomik, Nr. 28. Stuttgart, Lucius & Lucius, 2002.

5 Государственная политика в сфере интеграции не ограничивается лишь снижением трансакционных издержек. Система рынков интеграционной группировки может страдать теми же "болезнями", что и национальные рыночные системы: "провалы" рынка, структурные проблемы экономики, циклические эффекты, противоречия между эффективностью и социальной справедливостью. Для их решения могут потребоваться консолидированные действия стран-участниц интеграционной группировки в виде макроэкономической, структурной и социальной политики. Данный аспект в статье не рассматривается.

6 Так, М. Стержнева отмечает, что если в сфере политической интеграции ЕС продвинулся значительно дальше СНГ, то "в постсоветском пространстве коммуникативная социальная интеграция ... развита значительно больше, чем в социальном пространстве европейской интеграции" (Стержнева М. Европейский союз и СНГ: сравнительный анализ институтов. М.: МОНФ, 1999).

7 World Investment Report 2004: The Shift towards Services. N.Y.: UNCTAD 2004, p. 74.

8 Чубик А., Пелипась И. Реформы в странах ЕЭП: сближение или разные пути? - Экономическое обозрение ЕЭП, 2004, N 1.

9 DiMaggio P.J. The New Institutionalism: Avenues of Collaboration. - Journal of Institutional and Theoretical Economics, 1998, vol. 154, No 4.

10 Young О. International Regimes: Toward a New Theory of Institutions. -World Politics, 1986, vol. 39, No 1, p. 111.

11 Koremenos В., Lipson Ch., Snidal D. The Rational Design of International Institutions. - International Organization, 2001, vol. 50, No 4.

12 DiMaggio P., Powell W. The New Institutional ism in Organizational Analysis. Chicago, University of Chicago Press, 1991.

13 Herrmann-Pillath C. Integration durch Evolution: Die asiatisch-pazifische Alternative zur europaischen Integration; Cassel D. (Hrsg.). Europaische Integration als ordnungspolitische Gestaltungsaufgabe. Berlin, Duncker und Humblot, 1998, S. 99-140.

14 Стержнева М. Европейский союз и СНГ: сравнительный анализ институтов.

15 Евстигнеев В. Валютно-финансовая интеграция в ЕС и СНГ: сравнительный семантический анализ. М.: Наука, 1997.

16 См.: Фурман Д. Россия, СНГ и ЕС. - Мир перемен, 2004, N 3.

17 Классификация составлена на основе: Levy D., Prakash A. Bargains Old and New: Multinational Corporations in Global Governance. - Business and Politics, 2003, vol. 5, No 2; Wegner G. Nationalstaatliche Institutionen im Wettbewerb. Erfurter Beitrage zu den Staatswissenschaften, 2004, Heft 2.

18 Шурубович А. Некоторые теоретические аспекты экономического взаимодействия стран СНГ. М.: ЭПИКОН, 2000.

19 Более подробно вопрос о механизмах гармонизации рассматривается в: Scharpf F. Notes Towards a Theory of Multilevel Governing in Europe. MPIfG Discussion Paper 00/5, November 2000; Bulmer S., Padgett S. Policy Transfer in the European Union: An Institutionalist Persoective. Mimeo. October 2003.

20 Scharpf F. Regieren in Europa: Effektiv und demokratisch. Frankfurt, N.Y.: Campus Verlag, 1999, S. 47-94.

21 Попытки решения данной проблемы в соответствии с идеями конституционной экономики исходят из уменьшения числа участников интеграции, что и имеет место при переходе от СНГ к ЕЭП и ЕврАзЭС. Однако в этом случае снижаются и экономические выгоды расширения рынков. Специфика постсоветского пространства заключается и в том, что ограничение числа участников не устраняет, а обостряет главную проблему - асимметрию потенциалов стран-участниц.

22 Обзор теории конкуренции юрисдикции приводится в: Pitsoulis A. Entwicklun&slinien okonomischen Denkens uber Systemwettbewerb. Marburg, Metropolis, 2004.

23 Именно на этом принципе основана гармонизация законодательства в странах ЕС. См.: Дубовицкая Е. Европейское корпоративное право: свобода перемещения компаний в Европейском сообществе. М.: Волтерс Клувер, 2004.

24 Иначе говоря, базовый договор формирует своеобразный "конституционный" уровень интеграции, а все остальные инструменты действуют на "постконституционном" уровне.

25 Еще один механизм гармонизации норм - референдум - в статье не рассматривается.

26 Эмпирическим подтверждением тезиса о внутренней дезинтеграции экономик могут служить исследования межрегиональной торговли (своего рода "интеграции рынков регионов"). См., например: Berkowitz D., DeLong D. The Evolution of Market Integration in Russia. William Davidson Institute Working Paper No 334, August 2000. Однако дезинтеграция экономического пространства не ограничивается территориальным разделением труда.

27 Аналогичная проблема возникает и в других случаях создания интеграционных группировок сырьедобывающих стран, например, Gulf Cooperation Council (GCL), где даже значительные успехи в развитии формальных институтов не приводят к ожидаемым результатам (Economic Integration in Selected Regions outside the European Union. - ECB Monthly Bulletin, October 2004, p. 71).

28 Олейник А. Дефицит Права (к критике политической экономии частной защиты). - Вопросы экономики, 2002, N 4.

29 World Value Survey (http: //wvs.isr.umich.edu/index.shtml).

[Графические материалы:

Рис. Сравнительные издержки формирования надгосударственных институтов с точки зрения стран-участниц ЕС и СНГ

]