РАСШИРЕНИЕ ЕС И ПЕРСПЕКТИВЫ ВОСТОЧНОГЕРМАНСКИХ ЗЕМЕЛЬ.

Конкуренция территорий в условиях глобализации и интенсификации интеграционных процессов

Растущая интернационализация экономических связей, углубление и расширение интеграционных процессов ставят перед экономической политикой новые, все более сложные задачи. В силу этого возникает ключевой вопрос: каким образом государство может обеспечить свою конкурентоспособность, чтобы с наибольшей эффективностью использовать преимущества международного разделения труда при том, что границы становятся все более прозрачными? Под непосредственным воздействием глобализации конкуренция непрерывно модифицируется, принимая все новые формы. На рубеже веков резко усилилась конкуренция территориальных условий хозяйствования, или системная конкуренция. В выигрыше оказываются те страны или регионы, в которых созданы наилучшие возможности для вложения капитала. Проблема конкуренции территориальных условий хозяйствования приобретает особое значение с учетом возрастающей мобильности факторов производства на мировом рынке.

Как отмечают Р. Хиллебранд и П. Вельфенс, в результате обострения системной конкуренции в области экономической политики возникают четыре принципиальные проблемы [1].

Во-первых, государства вынужденно снижают налоги и прибегают к мерам по ослаблению разного рода ограничений и регламентации прежде всего в целях привлечения прямых инвестиций. Вместе с тем чрезмерное дерегулирование может привести к недостаточному обеспечению экономики и населения общественными благами, к появлению проблем в развитии инфраструктуры. Тогда именно участие в интенсивной системной конкуренции будет содействовать нахождению разумного баланса между либерализацией и регулированием.

Во-вторых, при высокой мобильности капитала резко падает эффективность национальной денежной и фискальной политики. Системная конкуренция, с одной стороны, выявляет ее слабые стороны, а с другой - способствует выработке механизмов стабилизации и гибкого реагирования на внешние вызовы.

В-третьих, возрастает значимость экологических проблем в связи с увеличением нагрузки на окружающую среду и повышением требований со стороны национальных и наднациональных органов. Конкуренция территориальных условий хозяйствования обеспечивает оптимальный, с точки зрения конкретных инвесторов, выбор мест размещения производства.

В-четвертых, возникает конкуренция социальных концепций и стандартов. Высокая степень социальной защищенности стимулирует привлечение прямых инвестиций и рабочей силы, что приводит к повышению производительности труда. В то же время при высоком уровне социальных расходов обостряется проблема рентабельности, а чрезмерные социальные гарантии могут негативно сказаться на той же производительности. Участие в системной конкуренции заставляет находить оптимальные решения и в сфере социальной политики.

Таким образом, международная конкуренция условий хозяйствования ограничивает суверенность национальной экономической политики, вынуждая страны все в большей мере руководствоваться приоритетами международных рынков. Одновременно возрастает роль многонациональных и наднациональных институтов, в том числе сложившихся под воздействием интеграционных процессов.

Перечисленные проблемы касаются всех стран, участвующих в международном разделении труда, но особенно актуальны они для так называемых "государств благосостояния" , характеризующихся сформировавшейся социальной системой. Именно им приходится быстро приспосабливать свою экономическую политику к новой ситуации, возникшей вследствие относительной дешевизны избыточной рабочей силы в недостаточно развитых регионах и небывалой прежде ее мобильности. Под давлением оказываются и заработная плата, особенно менее квалифицированных работников стран-реципиентов, и цены на трудоемкие товары отечественного производства. Все острее становится проблема оттока капитала из стран с более высокой оплатой труда.

Международная конкуренция условий хозяйствования пока не привела к радикальным сдвигам в иерархии государств. Однако в группе постиндустриальных стран происходят весьма заметные изменения. Так, Германия, бывшая недавно бесспорным экономическим лидером в Европе, по уровню ВВП на душу населения уступила не только Франции и Великобритании, но и Ирландии. Еще более существенные перемены наблюдаются в сфере производства отдельных товаров и услуг. Далеко не всегда производителям из высокоразвитых стран удается удерживать лидирующие позиции на внешних рынках даже применительно к товарам с высокой степенью переработки.

В конкуренцию условий хозяйствования втянуты как национальные экономики, так и региональные группировки стран. Показателен в этой связи феномен европейской интеграции. Перед Европейским союзом стоит задача сделать Европу самым привлекательным рынком и самым динамичным и конкурентоспособным регионом мира. Претворение в жизнь столь амбициозной цели возможно лишь при активном участии национальных экономик в международной системной конкуренции и поощрении состязательности условий хозяйствования внутри самой группировки, подтверждением чему служат процессы, вызванные расширением ЕС и прежде всего вступлением в него стран ЦВЕ.

Для новых членов ЕС характерно отставание практически по всем социально-экономическим показателям от стран - "старожилов" Евросоюза и особенно по уровню социальных стандартов. Отметим и обострение конкуренции территориальных условий развития предпринимательства в этих странах. В настоящее время они различаются весьма существенно. Так, если в Польше продолжительность рабочей недели составляет 41, 3 часа, то в Германии - 35, 9, а во Франции - 35 часов. Обязательные к применению единые стандарты ЕС, несомненно, способствуют сглаживанию резких различий политико-экономических концепций отдельных стран-членов ЕС, но все же сохраняются заметные национальные особенности условий хозяйствования. Например, теневой рынок труда в ФРГ составляет 6 % общей занятости, а в Греции - около 20 % [2]. Очевидно, по меньшей мере у половины новых стран-членов ЕС этот показатель превышает греческий.

В условиях интенсификации глобализационных процессов конкурентный потенциал национальных экономик во многом, если не в основном, определяется относительной "силой" регионов, входящих в состав страны. Высказывается мнение, что централизованное национальное государство прошло высшую точку своего развития и, возможно, "сложившиеся национальные государства Европы будут "размыты" сверху (из Брюсселя) и снизу (региональными и местными органами власти) " [3]. Население регионов начинает все лучше осознавать, что может получить больше общественных благ за счет более справедливого перераспределения доходов на местном уровне, если удастся добиться передачи регионам многих полномочий центра, в частности, в сфере фискальной политики.

Глобализация оказывает поляризующее воздействие на регионы. Сильные субъекты федераций с конкурентоспособными экономическими структурами и эффективным управлением в состоянии привлечь больше инвестиций и квалифицированной рабочей силы, что увеличивает их налоговую базу и уменьшает экономическую зависимость от центра. В то же время слабые регионы, испытывающие недостаток собственных средств, в условиях высокой мобильности факторов производства зачастую не могут не только привлекать дополнительные ресурсы для развития, но и удержать имеющиеся. В странах с гибкой рыночной экономикой поляризация регионов преодолевается путем снижения цен на землю и реальной зарплаты в неблагополучных регионах и направления средств в первую очередь на поддержание "точек роста". Так свободный рынок восстанавливает региональный баланс возможностей развития. Однако, если власти своими интервенционистскими мерами вносят искажения в рыночные реакции, то слабый регион еще сильнее затягивает "воронка" спада, начинает расти безработица [4]. Данный вывод особенно актуален применительно к предмету настоящего исследования, а именно к анализу ситуации в новых федеральных землях Германии.

Вопросы реформирования социально-экономической системы Германии активно обсуждаются в стране. Эта система, известная во всем мире как социальное рыночное хозяйство, претерпела за более чем 50 лет своего существования серьезные изменения и сейчас далека от модели основоположников-теоретиков - ордо-либералов школы В. Ойкена и реформаторов-практиков - Л. Эрхарда, А. Мюллера-Армака и др. В ней образовалось немало "тромбов" , препятствующих динамичному росту. Почти все представители экономической науки Германии считают необходимым проведение либеральной реформы системы. Правительство Г. Шредера предложило программу реформ, предусматривающих снижение налогов и сокращение ассигнований на социальные цели, что вызвало бурные протесты населения прежде всего в Восточной Германии. Будущее покажет, удастся ли властям Германии претворить свои планы в жизнь и окажутся ли предлагаемые меры достаточными для заметного усиления конкурентных позиций страны.

Расширение ЕС: вызовы для экономики современной Германии

С учетом высокой безработицы и чрезмерного налогообложения Германии все труднее удерживать свои позиции как одного из лидеров системной международной конкуренции. К тому же значителен отток прямых инвестиций из страны на фоне их относительно небольшого притока. К числу наиболее уязвимых сторон экономической политики современной Германии специалисты относят прежде всего "зарегулированность" рынка труда. В ФРГ в отличие, например, от США и Великобритании соотношение зарплат необученных и квалифицированных работников на протяжении 1980-х годов оставалось неизменным из-за проводимой профсоюзами так называемой политики "цокольной зарплаты". Отмечается также, что в Германии ниже, чем в США, эффективность рынка капиталов вследствие меньшей капитализации фондового рынка. Это, в свою очередь, свидетельствует о недостаточном (по сравнению с США) числе вновь создаваемых предприятий. Производительность капитала в ФРГ ниже, чем в США, на 25 % [5].

В связи со вступлением в ЕС восьми стран Центральной и Восточной Европы в Германии, как и в других развитых странах - членах

Евросоюза, возможно обострение конкуренции территориальных условий хозяйствования именно в силу существенной разницы в исходных позициях и в динамике развития "новичков" и "старожилов" региональной группировки. Если соотношение численности населения первых и вторых равно 1: 5, то объемов ВВП - 1: 20. Очевидны масштабы отставания стран ЦВЕ по уровню производительности труда.

Однако на протяжении длительного периода в новых странах - членах ЕС наблюдается намного более динамичное социально-экономическое развитие, чем в ЕС-15 (см. табл. 1) . Темпы прироста их реального ВВП в 1995-2003 гг. составили в среднем 3, 8 % в год, тогда как в ЕС-15 - лишь 2, 1 %, а в ФРГ - всего 1, 3 %.

Опережающий экономический рост в странах ЦВЕ обусловлен прежде всего увеличением внутреннего потребительского спроса в результате высоких темпов прироста заработной платы, примерно равных темпам прироста ВВП. Роль инвестиций в качестве фактора экономического роста в последнее время снижается. Уровень инфляции в этих странах приблизился к среднему значению в ЕС-15. Импорт стран ЦВЕ - "новичков" ЕС растет быстрее экспорта, и для них характерен дефицит платежного баланса. В 2003 г. наибольшим он был в Эстонии - 15, 2 %, а в среднем составляет 4, 4 % ВВП. В странах ЦВЕ уровень налоговых ставок, особенно подоходного и корпоративного налогов, существенно ниже, чем в ЕС-15. В краткосрочной, а возможно, и в среднесрочной перспективе данное обстоятельство представляется их серьезным конкурентным преимуществом. Немаловажный фактор с точки зрения системной конкуренции - более высокий в целом в странах ЦВЕ, чем в ЕС-15, уровень безработицы при заметно меньших доходах населения (см. табл. 2) .

По большинству показателей бюджетно-финансовой сферы восемь стран ЦВЕ пока не отвечают критериям зоны евро. В среднем дефицит госбюджета в 2003 г. составил 5 % ВВП. Однако в Эстонии, Латвии, Литве и Словении на протяжении по меньшей мере трех лет он находится на уровне менее 3 % ВВП.

В последние годы новые члены ЕС зарекомендовали себя как регионы, привлекательные для иностранных инвесторов. Этому способствовали два фактора: более высокие, чем в ЕС-15, доходы на вложенные средства и соответствующий реалиям валютный курс. Удельный вес иностранных банков на внутреннем финансовом рынке новых членов ЕС значительно превышает средний уровень ЕС-15.

В 2001 г. объем ВВП на душу населения восьми стран ЦВЕ (с учетом покупательной способности валют) составлял около 47 % соответствующего среднего показателя ЕС-15. Лишь для Словении характерен примерно одинаковый с аутсайдерами ЕС-15 показатель - 74 % от среднего уровня ЕС, тогда как в Латвии он равен лишь 35 % (2002 г.)

Отраслевая структура в странах - "новичках" ЕС на протяжении трансформационного периода постепенно приближалась к среднеевропейской. В 1990-е годы в них снизился удельный вес сельского хозяйства и промышленности при том, что доля сферы услуг в создании ВВП заметно возросла. Однако структура занятости по-прежнему не соответствует западноевропейским стандартам: доля занятых в сельском хозяйстве, особенно в Польше, слишком велика, а в сфере услуг - существенно ниже, чем в среднем в ЕС-15. Что касается отраслевой структуры промышленности, то в странах ЦВЕ наиболее сильны позиции в производстве трудоемких видов продукции, прежде всего в таких отраслях, как пищевая и текстильная промышленность, деревообработка, производство пластмассовых, кожаных и резиновых изделий. Их доля на этих рынках достигает 5-7 % объема производства и продаж соответствующих отраслей в расширенном ЕС-25 (удельный вес восьми стран ЦВЕ составляет около 4, 5 % всего промышленного производства ЕС-25) . Однако численность занятых на предприятиях названных отраслей в 2-3 раза превышает аналогичный показатель в странах ЕС-15.

В последние годы странам ЦВЕ удалось значительно сократить отставание от "старых" членов ЕС в развитии отраслей, требующих высококвалифицированной рабочей силы: в машиностроении, автомобилестроении, электронной, электротехнической и оптической промышленности. Опережающие темпы роста этих отраслей могут обусловить серьезное обострение конкуренции на соответствующих товарных рынках ЕС в среднесрочной перспективе.

Инфраструктура стран ЦВЕ, особенно дорожные сети, развивается не столь быстрыми темпами, и отставание от ЕС-15 в данной области весьма значительно. Начиная с 1991 г. в восьми странах ЦВЕ вложения в названный сектор составили около 100 млрд. евро. Для достижения среднего западноевропейского уровня им необходимо инвестировать еще примерно 400 млрд. евро. Большая часть капиталовложений в странах ЦВЕ направляется в транспортную систему (45 %) и энергетику (36 %) . Хотя на сектор телекоммуникаций приходится лишь 10 % инвестиций, отставание от ЕС-15 в нем сокращается быстрыми темпами не в последнюю очередь благодаря активной роли частных инвесторов. Что касается развития мобильной телефонной связи, то Чехия и Эстония достигли среднего уровня ЕС, а Словения - уровня США.

Итак, ряд ключевых показателей стран ЦВЕ, определяющих национальные позиции в системной конкуренции, сопоставим со средним уровнем ЕС-15. Важнейшее значение здесь имеет производительность труда, которая в развитых странах объединенной Европы намного выше. Но при этом рабочая сила в восточноевропейских странах существенно дешевле, что вызывает особое беспокойство прежде всего в Германии. Средняя стоимость человеко-часа в восьми странах ЦВЕ в 5-6 раз ниже, чем в ФРГ. В то же время соотношение выпуска продукции и численности занятых на однородных предприятиях Германии и стран ЦВЕ не дает оснований говорить о 5-6-кратном превосходстве германских предприятий по производительности, речь может идти максимум о разнице в три раза. Таким образом, относительная дешевизна рабочей силы в новых странах - членах ЕС свидетельствует о их неоспоримых преимуществах в конкуренции условий хозяйствования.

Отметим опережающий рост оплаты труда в странах ЦВЕ по сравнению с динамикой зарплаты в Германии (в данном случае мы не учитываем рост оплаты труда на восточногерманских предприятиях) . Если в последней удельная заработная плата в расчете на единицу продукции в 1995-2004 гг. была практически неизменной, то в странах ЦВЕ она существенно возросла - в среднем примерно в полтора раза [6].

Ценовая конкуренция Германии и стран ЦВЕ особенно заметна на фоне активизации взаимной торговли. Торговый оборот Германии с этими странами с начала 1990-х годов увеличивался почти в четыре раза быстрее, чем оборот всей германской внешней торговли. После расширения ЕС подобная динамика скорее всего сохранится. Тарифные и нетарифные барьеры в торговле промышленными товарами восьми стран ЦВЕ с ЕС были отменены еще в 2002 г., а в связи с вступлением этих стран в Евросоюз снимаются оставшиеся ограничения.

Товарная структура взаимной торговли Германии с новыми членами ЕС характеризуется высоким удельным весом группы, объединяющей различные виды так называемой технологичной и наукоемкой продукции. Причем, если в экспорте Германии в 1993-2001 гг.

доля этих товаров увеличилась на 8, 2 п. п. - с 54, 6 до 62, 8 %, то в экспорте стран ЦВЕ в Германию за этот же период она возросла более чем вдвое - с 26, 9 до 55, 2 %. Доля в экспорте стран ЦВЕ в Германию текстиля, одежды и изделий из кожи, то есть товаров трудоемких отраслей, сократилась с 24 до 10 % [7]. Таким образом, налицо обострение конкуренции именно в тех секторах, где промышленность Германии до сих пор традиционно занимала сильные позиции и всегда обладала заметным преимуществом в соперничестве с аналогичными отраслями стран ЦВЕ.

Указанный феномен объясняется достаточно просто. Германские предприниматели - крупные концерны и так называемый "миттельштанд" - охотно переносят производство в соседние страны, в которых довольно высокий уровень квалификации рабочей силы сочетается с ее относительной дешевизной. Речь идет и о переводе производства комплектующих, и о размещении там предприятий полного производственного цикла, но прежде всего о так называемом "производстве по заказу" ("аутсорсинг") . Один из последних примеров такого рода - стратегический выбор руководства автогиганта Dafmler Chrysler, принявшего решение о переводе ряда производств в страны Восточной Европы.

Безусловно, экономика Германии по-прежнему обладает технологическим превосходством в конкурентной борьбе со странами ЦВЕ. Производство, предполагающее высокую квалификацию, знания и опыт рабочей силы, располагается там, где имеются соответствующие трудовые ресурсы, а именно в Германии. В рамках внутрифирменной кооперации за рубеж переносится производство относительно менее сложной продукции при том, что внутри страны сохраняется высокий спрос на квалифицированных работников. Характерно, что Германия при значительном уровне безработицы стала проводить поощрительную миграционную политику, направленную на привлечение в страну лиц трудоспособного возраста, получивших хорошее базовое образование, то есть готовых или потенциальных квалифицированных работников. Отметим, что, по расчетам экспертов, для поддержания численности лиц трудоспособного возраста на стабильном уровне Германия нуждается в притоке 200 тыс. мигрантов ежегодно.

Оценивая последствия расширения ЕС для экономики Германии, эксперты Германского института экономических исследований (DIW) приходят к оптимистичным выводам. Более высокая динамика социально-экономического развития в странах ЦВЕ, ставших новыми членами ЕС, означает повышение платежеспособного спроса их населения, что, в свою очередь, придает дополнительные импульсы для расширения производства товаров и услуг в других странах ЕС, в том числе в Германии. Относительно более низкий экономический потенциал новых стран-членов ЕС не позволит им существенно влиять на уровень цен. От высокой миграции рабочей силы из этих стран Германия скорее выиграет, поскольку нуждается в дополнительном притоке трудовых ресурсов. Ценовая конкуренция и конкуренция на рынке труда в наибольшей степени затронут группы населения с низким и средним уровнем профессиональной квалификации [8].

С этими выводами трудно не согласиться, если речь идет об экономике Германии в целом или тем более о потенциале "старых" западногерманских земель. Что же касается перспектив восточных земель при обострении конкуренции территориальных условий хозяйствования, связанном с расширением ЕС, то они представляются не столь безоблачными.

Восточные земли: итоги трансформации

Когда четырнадцать лет тому назад большинство жителей ГДР проголосовали за немедленное вхождение их родины в состав ФРГ, мало кто сомневался, что в результате слияния двух крупных экономик капиталистического и социалистического миров возникнет сверхдержава, которая будет доминировать по крайней мере на европейском континенте. Высказывались даже опасения за будущее Европейского союза, поскольку у объединенной Германии, как представлялось, будет достаточно сил и средств, чтобы стать самостоятельным игроком в мировой экономике наряду с США и Японией.

Переход к рыночной экономике произошел в новых землях буквально за одну ночь. И ГДР, всегда относившаяся к странам, препятствовавшим проведению рыночных реформ, сразу оказалась в авангарде трансформационного процесса. Можно сказать, что население социалистической ГДР пережило своего рода шок, но отнюдь не "шоковую терапию" в смысле резкого ухудшения социально-экономической ситуации, как в большинстве постсоциалистических стран. Новые граждане Германии одномоментно получили плоды социально-экономических завоеваний ФРГ за сорок лет успешной реализации концепции "социальной рыночной экономики". Таким образом, бывшей ГДР удалось избежать практически повсеместно сопровождавших рыночную трансформацию инфляции, коррупции, обнищания широких масс населения, прихода криминала во власть. Но главное, на новые земли пролился в прямом смысле "золотой дождь" в виде трансфертов социальной направленности, инвестиций и передовых технологий. Немалое значение имел и так называемый импорт институтов. Объединившись с Западной Германией, ГДР смогла перенять уже апробированную правовую систему, включающую торговое и акционерное право, юридические нормы, регулирующие проведение конкурсов и банкротств, конкурентное право и пр. Разгосударствление и приватизация предприятий проходили под контролем и при активном участии специально созданного Ведомства по опеке, преодолевать трудности переходного периода помогали тысячи специалистов, прибывших с Запада страны.

Благодаря всеобъемлющей поддержке и всесторонней помощи Запада Германии экономика Востока страны получила мощные импульсы для модернизации. В Дрездене, на родине гедеэровских компьютеров "Роботрон" фирмы Infeneon и

AMD производят мощные процессоры для ПК, поставляемые во все страны мира. BMW, Volkswagen, Opel, Porsche создали в Саксонии и Тюрингии автомобилестроительные предприятия, качество продукции которых соответствует мировому уровню. Судоверфи в Висмаре и Ростоке в техническом отношении не уступают ведущим в мире южнокорейским конкурентам. Аспирин для всей Европы сегодня производят на заводе концерна Bayer в Биттерфельде. В Лойне французская компания Elf построила самый современный нефтеперерабатывающий завод в Европе. Бывший комбинат Buna был модернизирован американской компанией Dow Chemical [9]. Существенному обновлению подверглась инфраструктура Восточной Германии. За последние годы в новых землях была создана самая современная телефонная сеть в Европе. На Востоке построены новые, отвечающие высоким требованиям автомагистрали, модернизировано железнодорожное сообщение.

В сжатые сроки восточногерманская экономика была перестроена по западному, рыночному образцу. Еще более существенно то, что жители новых земель получили беспрепятственный доступ ко всем социальным благам социально ориентированной экономики Западной Германии. Так, размер социального пособия безработного в Восточной Германии более чем вдвое превышает величину средней заработной платы рабочего в Чехии. Средняя заработная плата на Востоке страны в настоящее время примерно соответствует зарплате на Западе, тогда как накануне преобразований в ГДР она (по покупательной способности) составляла менее 30 % уровня оплаты труда в ФРГ. Восточногерманские пенсионеры сейчас получают почти такую же пенсию, как и западногерманские, хотя они в свое время не платили взносы в пенсионные фонды.

Как видно из данных таблицы 3, по уровню жизни Восточная Германия вплотную приблизилась к западногерманским стандартам. Однако если средний доход на Востоке лишь на 18 % ниже дохода на Западе, то по производству ВВП на душу населения отставание намного больше - 38 %. Такое различие объясняется в первую очередь более низкой (примерно на треть) производительностью труда (и соответственно эффективностью производства) в новых землях по сравнению со старыми. Причем, в последние годы этот разрыв перестал сокращаться, а уровень благосостояния восточных немцев поддерживается фактически искусственно, за счет огромных субсидий.

За 14 лет совместного существования в развитие бывшей ГДР вложено 1, 25 трлн. евро (1540 трлн. долл.) . Ежегодно новые земли получают 75 млрд. евро дотаций, что составляет более 4 % ВВП страны, при том, что темпы его роста за последние десять лет не превышали 2 % в год. Финансирование производится за счет средств налогоплательщиков и взносов в фонды социального страхования. Восточная Германия стала мировым лидером среди так называемых дотационных регионов и по сумме субсидий на душу населения, и по степени зависимости от них. "Итальянский юг, получающий помощь от северных областей, Португалия, подпитываемая трансфертами ЕС, и Израиль, в который вложены американские капиталы, тоже - дотационные регионы. Но дефицит их баланса на 12-13 % меньше, чем 45-процентный восточногерманский" [10].

По прошествии четырнадцати лет после начала трансформационного и объединительного процессов приходится констатировать, что сложения потенциалов двух Германий не получилось. Одна часть территории страны существует во многом за счет другой ее части. Хроническим состоянием восточногерманской экономики стала зависимость от помощи Запада при том, что она уже не ведет к наверстыванию отставания и даже больше не поддерживает status quo. По словам советника германского министра по "реконструкции Востока" М. Штольпе, "Восток перестал развиваться после первоначальной эйфории. Он глупеет, беднеет и стареет" [11].

Можно добавить: и пустеет. Идет массовый отток на Запад населения и главным образом его активной и креативной части - молодежи. Население новых земель в настоящее время составляет около 13, 7 млн. человек, тогда как накануне объединения в ГДР проживали 16, 7 млн. человек.

Финансовые трансферты не способствуют сокращению безработицы на Востоке, уровень которой (20 %) более чем вдвое превышает средний показатель по стране. Причем нельзя сказать, что все безработные (1, 5 млн. человек) активно ищут новую работу. Немалая их часть - лица, предпочитающие заработку пособие по безработице. На различные виды социальной поддержки была израсходована почти половина трансфертов. Однако и промышленные инвестиции не приводят к существенному росту занятости.

Первоначально предполагалось, что финансовая поддержка новым федеральным землям будет оказываться до 2004 г. Но принятый впоследствии "Пакт солидарности" предусматривает продолжение политики трансфертов до 2019 г., общая сумма субсидий составит 156, 5 млрд. евро. Возможно, указанная временная граница будет отодвинута еще дальше: вряд ли в намеченные сроки Восточная Германия сможет заметно повысить степень самообеспечения. В любом случае размеры федеральной помощи будут скорее всего сокращаться, поскольку, по мнению ряда экспертов, рецессия, наблюдаемая в настоящее время во всей германской экономике, на 2/3 объясняется "восточными" трансфертами [12].

Итак, налицо сложнейшая экономико-политическая дилемма. С одной стороны, зависимость новых земель от западных трансфертов необходимо ослабить хотя бы потому, что вся германская экономика переживает не лучшие времена. С другой стороны, тенденцию к усилению этой зависимости пока преодолеть не удается из-за того, что социально-экономическое положение в восточных землях в последние годы скорее ухудшилось. К тому же им предстоит новое испытание в системной конкуренции с "новичками" ЕС. "Растет страх, что расширение ЕС на Восток еще более затруднит процесс выживания хрупких восточногерманских предприятий" [13].

Восточногерманская экономика: испытание конкуренцией территориальных условий хозяйствования

Во всех без исключения постсоциалистических странах трансформационная перестройка экономики сопровождается радикальными структурными сдвигами. Сворачиваются производства одних традиционных отраслей, главным образом тяжелой и оборонной промышленности, при одновременном динамичном развитии других - строительства, легкой и пищевой промышленности. Под воздействием рыночных сигналов осуществляется перегруппировка секторов экономики - ускоренно развивается сфера услуг и снижается доля промышленности и сельского хозяйства в производстве ВВП. В целом можно отметить следующую закономерность: чем дальше зашла страна по пути социалистических преобразований, тем сильнее была деформирована ее экономика и тем более глубокими (и в большинстве случаев более болезненными) оказались структурные изменения в условиях рыночной свободы и конкуренции.

В этом отношении Восточная Германия представляет собой особый случай. Более кардинальной перестройки экономики не испытала ни одна другая страна бывшего социалистического лагеря. По сути, произошла масштабная деиндустриализация экономического ландшафта, глубина которой не может быть объяснена только тем обстоятельством, что по размаху социалистических преобразований ГДР всегда находилась в числе лидеров. В то же время эта операция по удалению "метастаз" социалистического периода проводилась с широким применением самых сильных "обезболивающих средств". Последующая "терапия" экономики также сопровождалась использованием тех же методов "обезболивания". В результате произошло то, что не могло не произойти, - привыкание организма (социально-экономического) к анестезии, перешедшее в хроническую зависимость от нее.

Проблема конкурентоспособности восточногерманских предприятий решается в основном методами их экономической поддержки со стороны государства. В данном смысле государственную экономическую политику, проводимую на новых землях, вряд ли можно определить как конкурентную. Речь скорее может идти о промышленной политике, призванной обеспечить ускоренное развитие современных предприятий и целых отраслей на основе помощи государства. В этом состоит принципиальное отличие экономической политики и практики трансформации и последующего развития Восточной Германии от политики и практики стран ЦВЕ и СНГ (но также и от экономической политики периода послевоенных реформ в Германии) . В них приспособление к рыночным условиям сложившихся предприятий и образование и развитие новых происходили в формирующейся конкурентной среде и под ее непосредственным воздействием.

В Восточной Германии конкуренция возникла сразу, причем в самом цивилизованном институциональном воплощении. В новых землях немедленно стали применяться нормы и правила отшлифованного за десятилетия конкурентного права Западной Германии и соответствующих предписаний Европейского союза. "Предприятия столкнулись с мощнейшей международной конкуренцией, к которой не были подготовлены и с которой не могли справиться. Основной проблемой стало не обеспечение конкуренции, а создание конкурентоспособных предприятий" [14].

Проводившаяся в новых землях политика по обеспечению и повышению конкурентоспособности предприятий оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, по существу полностью разрушены комбинаты - крупные комплексы, в которых зачастую искусственно были сконцентрированы НИОКР, производство и сбыт конечного продукта и которые действительно выступали монополистами на территории бывшей ГДР. Ведомство по защите конкуренции пресекало и попытки отдельных западных компаний занять господствующее положение на рынке путем объединения с восточногерманскими фирмами. С другой стороны, наиболее, как тогда казалось, перспективные восточногерманские предприятия - судоверфи, металлургические или химические предприятия - в ходе приватизации доставались в основном западногерманским и иностранным компаниям, доминировавшим в соответствующих отраслях. Таким образом, на Востоке на месте прежних нередко возникали новые региональные монополии, аналоги тех, что уже существовали на Западе. При этом Европейский орган по контролю за слиянием компаний, как правило, занимал позицию невмешательства, поскольку после слияний едва ли какая-либо из подобных корпораций могла господствовать на рынке ЕС [15].

В Восточной Германии крупные западные компании активно создавали производственные мощности, причем предприятия обычно оснащались самой передовой техникой. Однако мотивация экспансии в восточном направлении была, очевидно, иной, чем при освоении рынка ЦВЕ. В случае размещения производства в странах ЦВЕ наиболее притягательными для западных компаний представляются относительная дешевизна рабочей силы и емкость их внутреннего рынка. В ходе создания мощностей на территории новых федеральных земель оба этих фактора изначально имели ограниченное значение, а главным побудительным мотивом было стремление поучаствовать в освоении масштабных государственных субвенций, выделявшихся на санацию старых и строительство и развитие новых предприятий. Потому нередко на Востоке размещались резервные мощности, призванные реагировать на изменения конъюнктуры, тогда как основной спрос должны были покрывать предприятия на Западе. В ряде случаев западные компании приобретали восточногерманские предприятия в целях поглощения потенциальных конкурентов.

Конфликт между конкурентной и промышленной политикой IB полной мере проявился в ходе трансформации экономики ГДР под контролем и при активном участии государства. Согласно подсчетам экспертов, последовательный перевод комбинатов и предприятий Восточной Германии на рыночный режим функционирования означал бы ликвидацию 3/4 рабочих мест. Поэтому из политических соображений предприятия защищались (и во многих случаях защищаются до сих пор) от воздействия конкуренции посредством предоставления субвенций. Комиссия ЕС относилась к подобной практике с пониманием и благосклонностью. Многие "полуживые" предприятия восточных земель получили обильные "подпитки" , но мало кому это пошло на пользу и привело к действительному повышению конкурентоспособности [16]. В конечном счете при проведении эксперимента по трансформации экономики постсоциалистической страны методами активной промышленной политики подтвердилась известная истина: там, где нет давления конкуренции, тормозится процесс адаптации к рынку. Защита от конкуренции обеспечивает предприятию лишь временное облегчение, в большинстве случаев она оборачивается ущербностью и хронической зависимостью от внешнего вспомоществования.

Пример Восточной Германии позволяет убедиться в том, что защита от конкуренции приносит сомнительную пользу не только в случае поддержки "на плаву" "старых" предприятий, но и при стимулировании создания и развития новых. Весьма показательной в этом отношении представляется осуществляемая в настоящее время на Востоке Германии политика по поддержке инновационных процессов [17].

Реализация мер по повышению технологического уровня восточногерманских предприятий в последние годы является одним из приоритетных направлений экономической политики в новых землях. Речь идет о поддержке предприятий, занимающихся разработкой и внедрением инноваций, в целях сокращения отставания в этой области от Западной Германии и укрепления позиций восточногерманской промышленности на внутреннем и внешнем рынках. Начиная с 1996 г. в новых землях наблюдается опережающее развитие НИОКР по сравнению с прочими секторами промышленности. Однако по важнейшим индикаторам, таким, как удельный вес в создании добавленной стоимости, доля занятых в этом секторе, экспортная квота и производительность сектора, отставание от Западной Германии все еще остается заметным.

В новых федеральных землях исследовательской деятельностью занято относительно большее число лиц с законченным высшим и профессиональным образованием, чем на Западе Германии. Это касается прежде всего наукоемких отраслей обрабатывающей промышленности. В 2001 г. в сфере НИОКР в промышленности Восточной Германии работали примерно 25 тыс. сотрудников, то есть около 8 % всех занятых в этом секторе экономики ФРГ. Однако в большинстве своем (70 %) они трудятся на мелких фирмах, тогда как в Западной Германии - в основном в крупных компаниях. Другой особенностью потенциала НИОКР Восточной Германии является высокая доля занятых в сфере услуг - 17 % по сравнению с 3 % в Западной Германии. Инновационные предприятия сферы услуг испытывают, как правило, больше трудностей в процессе утверждения на рынке, поскольку в данной области наблюдается особенно острая конкуренция.

Но главное отличие восточногерманского сектора НИОКР заключается в другом. 90 % предприятий, занимающихся исследованиями и разработками, не могут функционировать на началах самоокупаемости и в той или иной степени зависят от получения государственных субсидий. В Западной Германии доля таких предприятий равна примерно 33 %. Кроме того, отставание в области производительности труда на восточногерманских предприятиях, занимающихся инновационной деятельностью, от аналогичных предприятий Западной Германии существенно больше, чем в других секторах экономики.

Таким образом, большая занятость в сфере НИОКР и высокий уровень наукоемкости производства в новых землях поддерживаются искусственно за счет масштабной государственной "подпитки" , и они не отражают действительной конкурентоспособности данного сектора. Восточногерманские предприятия, поощряемые подобной промышленной политикой государства, инвестируют в исследования и новые разработки больше, чем диктуется потребностями рынка и размерами предприятия, что, в свою очередь, ставит под сомнение возможности создаваемого в новых федеральных землях научно-технического потенциала.

Отметим ряд тенденций, характеризующих социально-экономическое развитие Восточной Германии в последние годы и позволяющих судить о позициях восточногерманского региона в системной конкуренции со странами ЦВЕ - новыми членами ЕС. На фоне динамичного социально-экономического развития стран ЦВЕ обращает на себя внимание отчетливо выраженная стагнация в Восточной Германии (см. табл. 4) .

Дефицит бюджетов всех уровней в стране вынуждает ужесточать режим экономии и в новых землях. Однако в последние годы сокращения гораздо больше затронули инвестиционные, а не социальные программы. Намеченные налоговые реформы, возможно, позволят изменить данную тенденцию.

Масштабы безработицы в Восточной Германии сопоставимы лишь с соответствующими показателями Польши и Словакии и на порядок превышают показатели других новых членов ЕС. Но даже существующий уровень занятости в восточных землях по крайней мере на 1/4 (от общего числа рабочих мест) обеспечивается специальными мерами в рамках соответствующих государственных программ. В этих землях не хватает 2, 4 млн. стабильных рабочих мест, что соответствует 25-процентной квоте избыточной занятости, созданной и поддерживаемой искусственно. В 2002 г. потеряли работу 1, 03 млн. человек против 0, 98 млн.ее получивших.

Восточногерманские предприятия воспринимают ухудшение экономической конъюнктуры болезненнее, чем западные, и соответственно число банкротств на Востоке относительно численности занятых значительно больше, чем на Западе.

Несмотря на активную государственную поддержку инновационной деятельности, для инвесторов в Восточной Германии более привлекательными остаются трудоемкие производства, поскольку уровень оплаты труда там несколько ниже, чем в старых федеральных землях. Капиталоотдача восточногерманской промышленности с 1996 г. сохраняется на неизменном уровне и составляет 70 % соответствующего показателя промышленности Западной Германии.

В целом территориальные условия хозяйствования в новых землях хуже, чем на Западе Германии, и разрыв в последние годы по крайней мере не сокращается. Вместе с тем предприниматели Восточной Германии оценивают условия хозяйствования в регионе скорее позитивно, чем негативно. Согласно результатам опроса, проведенного летом 2000 г. Германским институтом экономических исследований, предприниматели в новых землях единодушно указывали на менее высокую по сравнению с Западной Германией стоимость рабочей силы как на главное преимущество региона. Наряду с этим они отмечали недостатки в развитии инфраструктуры и нехватку квалифицированных работников. Высшие оценки заслужили условия хозяйствования, сложившиеся в Дрездене, а последние места заняли Юг Бранденбурга и Север Тюрингии - аграрные, отдаленные от деловых центров территории [18].

Опрашиваемые восточногерманские бизнесмены сравнивали условия своего региона с условиями старых земель, где уровень конкуренции в целом выше, чем на Востоке, и где предприятия, особенно малые и средние, не получают такой поддержки государства, как на Востоке. Поэтому их оценки вряд ли достоверно отражают соотношение сил в региональной конкуренции. При сравнении условий хозяйствования восточногерманского региона и, например, соседних Польши и Чехии оценки тех же факторов, скорее всего, были бы прямо противоположными: уровень развития инфраструктуры в новых землях Германии рассматривался бы как их конкурентное преимущество, а значительно более высокая стоимость рабочей силы при вполне сопоставимом с Чехией и Польшей уровне квалификации работников представлялась бы недостатком.

Схожесть профилей специализации - производство преимущественно трудоемкой продукции - Восточной Германии и вступивших в ЕС стран ЦВЕ позволяет предположить возможность обострения системной конкуренции между бывшими участниками социалистической интеграции. Рост взаимного товарообмена вследствие снятия последних барьеров и географической близости регионов выявит их сильные и слабые стороны. В области производства и сбыта высокотехнологичной продукции позиции Восточной Германии выглядят более предпочтительными в отличие от трудоемкой. Здесь серьезным преимуществом в ценовой конкуренции обладают страны ЦВЕ, в которых значительно ниже издержки оплаты труда и намного меньше социальная и налоговая нагрузка на предприятия. Однако наибольшую угрозу занятости и соответственно всей социально-экономической ситуации в Восточной Германии представляют развитие замещающего производства в странах-соседях и продолжение практики аутсорсинга. В случае существенного ослабления федеральной поддержки новых земель в Германии притягательность восточногерманского региона для западногерманских и зарубежных инвесторов заметно снизится и возрастут шансы в борьбе за новые капиталовложения у стран ЦВЕ - "новичков" ЕС.

Таким образом, при сохранении наметившихся тенденций глобализационные процессы окажут скорее негативное, чем позитивное воздействие на экономику Восточной Германии. Нынешние позиции этого региона в условиях обостряющейся системной конкуренции в Европе не дают оснований оптимистично оценивать перспективы его развития.

В поисках решений

Использование только методов локальной терапии в виде модификации специального режима для восточных земель вряд ли может радикально изменить ситуацию. Предлагаемые некоторыми экспертами такие средства "спасения" , как введение долгосрочных налоговых льгот для восточногерманских компаний и предоставление им гарантированных возможностей участия в конкурсах на получение государственных подрядов [19], означает продолжение все той же паушальной, по сути, протекционистской политики государственной поддержки. К тому же льготное налогообложение предприятий одного региона предполагает принятие специальных и дорогостоящих мер контроля в целях недопущения злоупотреблений (создание подставных фирм, внутрифирменные махинации с поставками и т. п.) . Наконец, подобная практика вряд ли получит одобрение в органах ЕС.

Более обоснованными представляются предложения по проведению масштабной реформы всей сложившейся в ФРГ социально-экономической системы и по изменению приоритетов "восточной" политики в духе предлагаемых системных преобразований. Профессор Р. Поль из Института экономических исследований г. Галле считает, что экономическая рецессия последних лет в стране не может быть объяснена только чрезмерной финансовой нагрузкой, обусловленной объединением Германии. Истинная причина кризисных явлений заключается, по его мнению, в том, что "Германии с ее социально-экономической системой все труднее выдерживать ужесточающуюся международную конкуренцию территориальных условий хозяйствования" [20]. Западная Германия, олицетворяющая модель социального рыночного хозяйства, была обречена на утрату прежних позиций даже без объединения с Восточной. Если крупные и мелкие фирмы сворачивают производство в Германии и открывают предприятия в Восточной Европе или в Азии, то это в первую очередь означает, что рамочные условия хозяйствования в Германии стали хуже, чем в других странах.

Основной недостаток собственно "восточной" политики Р. Поль видит в том, что значительная часть "восточных" трансфертов использовалась на социальную помощь, то есть на потребление, а не для интенсификации хозяйственных процессов. В свою очередь, масштабные социальные выплаты отражают слабость экономики, не способной создать достаточное количество рабочих мест. Ориентиры политики поддержки восточных земель должны быть, безусловно, пересмотрены. Однако динамика на Востоке определяется динамикой Германии в целом, а она может быть обеспечена лишь при продолжении политики реформ.

С предложениями конкретных мер по оздоровлению ситуации в Восточной Германии выступает другой эксперт из Института экономических исследований г. Галле - Й. Рагнитц [21]. По его мнению, проводившаяся до сих пор политика реконструкции восточных земель не имеет перспектив. Утвердившийся в середине 1990-х годов стереотипный вывод о том, что "половина пути пройдена" , оказался ошибочным, поскольку дальнейшего прогресса не наблюдалось. Требуются новые подходы в политике, а не просто совершенствование прежних инструментов поддержки.

И. Рагнитц считает необходимым отказаться от политики помощи по принципу "поливания из лейки" и предлагает разработать специальные концепции развития для каждого региона новых земель в отдельности. Так, в периферийных регионах следует поощрять развитие туризма или сельского хозяйства, а не производство высокотехнологичной продукции. Помощь регионам и предприятиям должна оказываться под девизом "усиливать сильных" , тогда как "слабые" должны поддерживаться, скорее, по остаточному принципу. В целях улучшения условий хозяйствования в новых землях Рагнитц предлагает сосредоточиться в первую очередь на среднесрочных проектах развития инфраструктуры на основе более широкого использования альтернативных источников финансирования. Принципиально важной представляется его идея о дальнейшем упразднении регламентации в области строительства, охраны окружающей среды и трудового законодательства, если они препятствуют экономическому росту и созданию рабочих мест. Причем новые земли должны стать своего рода "полигоном" для выявления эффективности мер по дерегулированию экономики Германии в целом.

Особо отметим предложения по определению уровня заработной платы. По мнению Рагнитца, не столько высок уровень оплаты труда в восточных землях, сколько незначительна закрепленная тарифными соглашениями и законодательно дифференциация в оплате труда в региональном, отраслевом и квалификационном аспектах и слишком малоподвижны верхняя и нижняя границы заработной платы. Следовательно, и здесь нужно проводить дифференцированную политику, а население Восточной Германии должно понять, что различия в оплате труда - суть один из важнейших элементов рыночной экономики.

Предлагаемые меры могут способствовать если не достижению финансовой самостоятельности, то, по крайней мере, существенному ослаблению зависимости от трансфертов и укреплению позиций Восточной Германии в системной конкуренции. Однако эта цель достижима в лучшем случае в среднесрочной перспективе. Восточной Германии еще не один год придется мириться с репутацией депрессивного региона.

***

Анализ проблем трансформации и последующего социально-экономического развития Восточной Германии позволяет поставить под сомнение некоторые сложившиеся стереотипы оценок рыночных преобразований, осуществляемых в постсоциалистических странах и, в частности, в России. Так, проблемы и трудности переходного периода принято объяснять главным образом чрезмерной социальной жесткостью либеральных реформ. В Восточной Германии переход к рынку был смягчен настолько, насколько это вообще было возможно. И все же, если судить по итогам протестного голосования за левых и крайне правых, потенциал недовольства в этой части Германии не меньший, чем в странах СНГ и ЦВЕ, где уровень жизни и социальной обеспеченности несравнимо ниже.

Вызывает сомнения и тезис об "особости" русской нации, которой якобы генетически присущ коллективизм и чужд индивидуализм.

Соответственно делается вывод о ее приверженности идеям социалистической "уравниловки" и патерналистского государства. Как оказалось, менталитет многих восточных немцев, поживших при социализме, отличается от менталитета "западников" именно по тем же самым характеристикам. В этой связи скорее можно говорить об "особости" социалистической нации, которая, похоже, действительно сформировалась в условиях жесткого тоталитаризма.

В свете восточногерманского опыта некорректным представляется прямое сопоставление потенциалов социалистической плановой экономики и экономики рыночного типа. Когда говорят о кратном сокращении производства за время реформ, то имеют в виду те самые валовые показатели, достижение которых и было самоцелью плановой экономики и которые абсолютно не отражали эффективность производства. Промышленный потенциал бывшей ГДР был в конечном счете практически демонтирован прежде всего потому, что он не "вписывался" в современную рыночную экономику ФРГ и не отвечал критериям эффективности. Вот почему никто из экспертов в Германии не оценивает результаты преобразований на основе сравнения объемов производства до и после 1990 г. в силу бессмысленности подобного сопоставления. Подлинно содержательными критериями успешности экономических реформ вне зависимости от того, где они проводятся, были и остаются показатели эффективности, производительности и уровня жизни населения.

1 Хиллебранд Р., Вельфенс П. Глобализация экономики: последствия международной конкуренции территориальных условий хозяйствования для экономической политики. - Политэконом, 1997, N 3-4, с. 42.

2 Euronews, 26. 07. 04.

3 Каспер В. Конкурентный федерализм. Принципы конструктивной власти и гражданского контроля. В кн. : Экономическая политика и политическая экономия. М., 2000, с. 168.

4 Каспер В. Конкурентный федерализм. Принципы конструктивной власти и гражданского контроля, с. 170.

5 Хиллебранд Р., Вельфенс П. Глобализация экономики: последствия международной конкуренции территориальных условий хозяйствования для экономической политики, с. 53; McKinsey. Capital Productivity. Washington, D. C., 1996.

6 EU-Osterweiterung: Klare Herausforderungen, unberechtigte Angste. Wochenbericht des DIW Berlin, 17/04, S. 13 (www. diw. de) .

7 Ор. cit., S. 6, 14.

8 Op. cit., S. 10.

9 Шмид К. - П. 13 лет единства. Как срастается то, что должно быть вместе. Deutschland, 2004, N 4, с. 5-6.

10 Объединение Германии провали лось. - Финансовые известия, 2004, 21 апреля. 11 Там же.

12 Там же.

13 Шмид К. - П. 13 лет единства. Как срастается то, что должно быть вместе, с. 11

14 Шмидт К. - Д. Трансформация и конкуренция: пример бывшей ГДР. - Политэконом, 1997, N 3-4, с. 100.

15 Там же, с. 102-103.

16 Шмидт К. - Д. Трансформация и конкуренция: пример бывшей ГДР, с. 105.

17 Zweiter Fortschrichttsbericht wirtschaftswissenschaftlicher Institute uber wirtschaftliche Entwicklung in Ostdeutschland. Kurzfassung. Wochenbericht des DIW Berlin, 47/03, S. 11-12 (www. diw. de) .

18 Ор. cit, S. И.

19 Объединение Германии провалил ось. - Финансовые известия, 2004, 21 апреля.

20 Ронl R. Die Wachstumschwache in Deutschland - ist der Osten schuld? IWH-Pressemitteilung, 15/2004 (www. iwh. uni-halle. de) .

21 Ragnitz J. Ist der Aufbau Ost gescheitert? IWH-Pressemitteilung, 15/2004 (www. iwh. imi-halle. de) .

[Графические материалы:

Таблица 1 Темпы прироста ВВП в восьми странах ЦВЕ и ЕС-15

Таблица 2 Уровень безработицы в восьми странах ЦВЕ и ЕС-15

Таблица 3 Показатели уровня жизни на Западе и Востоке Германии в 2002 г.

Таблица 4 Основные индикаторы экономического развития восточногерманской экономики в 1999-2002 гг.

]